Завтра у Алисы Фрейндлих праздник
8 декабря знаменитая российская актриса Алиса Фрейндлих отмечает свой юбилей
Алиса Фрейндлих… Это имя стало театральным брендом задолго до того, как само это словечко — «бренд» — появилось в нашем лексиконе. Сегодня люди идут в театр «на Фрейндлих», так же как шли «на Фрейндлих» и десять, и двадцать, и тридцать лет назад.
Когда она приезжает на гастроли в Москву — это всегда событие. Ведь москвичи знают, что Алисе Фрейндлих подвластны все жанры, и она как никто другой способна передать тончайшие переживания души человека. А беседовать с актрисой — одно удовольствие.
Импульсы активности
– Алиса Бруновна, у вас такая необычная фамилия, расскажите немного о себе, о своих корнях.
– Мама моя — чистая русачка из Пскова. А что касается отца, то он из немцев, которых начал привозить Петр. Предки отца были художники-стеклодувы, и их привезли сюда начинать стеклодувное дело. С тех пор все здесь и осели. Папино поколение — первое, которое разменяло кровь, до этого они жили такими, знаете, слободами и женились только на своих. Исповедовали свою веру, культуру, язык.
– Ваш отец из плеяды великих актеров Александринки — Симонов, Черкасов, Меркурьев, Фрейндлих, Борисов, Горбачев… И у вас, вероятно, не было сомнений в выборе профессии?
– Я была с детства к этому готова, со своими сверстниками часто устраивала всякие представления, играла в театр. Отец, конечно, в буквальном смысле не призывал меня к этому никогда, но я с ним дружила, наблюдала за его игрой.
Его рыцарское отношение к театру, конечно, на меня подействовало. Я знала, что для него нет ничего более святого, чем вечерняя встреча со зрителем. Я видела, как он аккумулирует себя к спектаклю, репетиции. Ведь наши эмоциональные бункеры рассчитаны на все проявления жизни — житейские, семейные, профессиональные, поэтому если ты расходуешь эту энергию где-то на стороне, то на сцене, по закону парового котла, получается уже не гудок, а какой-то жалкий шип. Сейчас, к сожалению, это выпускание пара происходит по такому ряду каналов, что на гудок просто не хватает мощи котла.
– В нашей стране, где люди немного ленивы, немного циничны и безразличны к результатам даже собственного труда, остро встает вопрос: как жить, во имя чего?
— Скажу, что жить по принципу «здравия желаю» — это очень легкая позиция, она не занимает ни мозги, ни душу — ничего. А вот найти в себе какие-то импульсы для активности — это, в общем-то, довольно трудно. Мне кажется, что весь смысл жизни в самосовершенствовании. Сейчас же, наоборот, идет тенденция к разбросу, распадению личности на какие-то сиюминутности. И как во времена, когда было жуткое диктаторское давление и люди находили себя в сопротивлении ему, так и сегодня нравственному распаду надо противопоставить какое-то чувство протеста, что ли: «Ах, все так, а я — не так!» Это чувство протеста, сопротивления очень мобилизует, мне кажется, и, безусловно, несет с собой удовлетворение.
– В последнее время много говорится о национальной идее, гражданском согласии…
— Я считаю, что одной идеей не спасешься. Мы настолько разрушились комплексно, что и врачеваться надо комплексно. Другое дело, что если ты поставишь себе цель сделать сразу все, то не сделаешь ничего. Надо начать делать что-то одно и идти до конца. В Евангелии есть такая формула: если тебя ударили по одной щеке, подставь другую.
– Это о всепрощении, непротивлении злу насилием?
– Это не всепрощение, это значит — будь стоек в своей позиции.
Если тебя ударили по щеке, значит, за что-то, за какие-то твои позиции, которые отличны от расхожих. Что значит: подставь другую щеку? Это значит — делай так, как ты делал, продолжай в том же духе, если считаешь, что прав. За идею добра ты получил по щеке, подставь другую щеку — значит, стой на своем!
Летний салат в зимнее время
– Алиса Бруновна, вы блистательно играете на сцене, а как вы справляетесь с ролью хозяйки дома?
– Конечно, я убогая хозяйка, потому что не хватает на это времени. Хозяйство — дело планомерное, им заниматься спазматически нельзя, тогда ничего не получается.
– В фильме «Служебный роман» вы угощали Андрея Мягкова разносолами собственного изготовления, а сами вы хорошо готовите?
– Если сосредоточусь, то могу вкусно приготовить. А вообще я готовлю очень мало. И, как говорил Толечка Равикович, с которым мы очень долгие годы работали в Театре Ленсовета: «Лучшее твое блюдо — это летний салат в зимнее время». Это когда я иду зимой на рынок, покупаю дорогие помидоры, огурцы и делаю салат.
– Театром Ленсовета руководил Игорь Петрович Владимиров, с которым вас связывали семейные узы и долгая творческая дружба. Вы ушли из этого театра потому, что развелись с ним, или расстались с ним, потому что ушли из театра?
– Вы знаете, здесь какая-то сумма причин. Потому что мы ведь расстались с ним за пять лет до того, как я ушла из театра, даже за шесть. Когда расходились, вроде бы договорились, что это никак не должно отразиться на творчестве.
Но это отразилось: разреженный воздух все-таки неизбежно существовал, как мы ни подавляли это в себе, какие бы усилия ни делали.
Но была еще другая причина — это ощущение какого-то творческого топтания на месте. Потому что у Владимирова была не лучшая пора режиссерской жизни, а не делать новых работ невозможно для актера — это творческая остановка.
– Барбара Стрейзанд как-то сказала, что мечтает о женском счастье, но никто не хочет быть ее мужем, все хотят, чтобы она была чьейто женой…
– К сожалению, это так. Я не хочу сказать, что у меня совсем не было женского счастья, были, конечно, и счастливые годы. Но все, в конце концов, разбивалось о мою занятость. К тому же мужчины не любят чересчур самостоятельных женщин. Они не приемлют женщину, которая отстаивает свою творческую и финансовую самостоятельность. И вот этот диссонанс, который возникает в семье, неизбежно разрушает ее.
Дела — лучшая зарядка
– Для многих актеров и в особенности актрис переход к возрастным ролям бывает драматичен. Что вам помогает держать себя в форме? Часто ли посещаете массажный и косметический кабинеты?
– Совершенно не посещаю. Когда я была моложе, то даже стремилась играть возрастные роли, мне это было интересно.
Потом стала их бояться. Такая, знаете, несинхронность, когда душевные силы для каких-то емких ролей есть, а физических возможностей уже не хватает. Надо сказать, что раньше у меня в репертуаре было очень много подвижных спектаклей, которые сами по себе были спортивным тренингом. Сейчас, когда я перешла на более спокойные роли, единственный мой спортивный тренинг, так сказать, — это чрезмерное количество дел.
– Как вы отдыхаете?
– Очень люблю выезжать на природу, и когда этого долго не удается, то мне просто, как алкоголику, чего-то не хватает. Очень люблю лес, собирать грибы. Есть тяга к моделированию одежды. Когда я была еще совсем маленькая, у меня была любимая игра «Одень девочку, одень мальчика» — знаете, продавались такие картонные фигурки и всяческие наряды к ним. Но меня они не устраивали, и я начинала конструировать свои. Я всегда сама конструирую все свои костюмы в театре, и поскольку театр всегда нищий, то я сама делаю бижутерию для всех своих ролей.
– О чем вы думаете в тот момент, когда смотритесь в зеркало?
– Как мало я успела — вот о чем я думаю. Понимание того, что я не успела первое, второе, пятое, десятое — это меня страшно удручает.
– Всем бы столько успеть, сколько вы.
– Могла бы больше.
ЧИТАЕМ ВМЕСТЕ
Ваши любимые роли Алисы Фрейндлих?
Кирилл ЩИТОВ, депутат Мосгордумы:
— Роль Людмилы Прокофьевны в фильме «Служебный роман». Наверное, для Алисы Фрейндлих это была знаковая роль. Если же брать из последних картин, думаю, можно взять неоднозначный фильм «Возвращение мушкетеров». Алиса Фрейндлих там была как всегда на высоте.
"Вечерняя Москва" №230 (25250) / 07.12.2009 / Игорь Логвинов
