Сергей Тарасов: многие думают, что быть спикером просто.
Сегодня уже стало общим местом, что Петербург — предпоследняя, но обязательная ступень в карьере политика — отсюда начинается кратчайший путь в первопрестольную? Спикер городского парламента Сергей Тарасов из тех, кто остался здесь "на хозяйстве". В июне исполнилось два года, как он был избран председателем Законодательного собрания Петербурга. О том, что такое быть спикером, Сергей Тарасов со свойственной ему откровенностью рассказал "Известиям".
Меня угнетает, что я не могу смотреть футбол
- Что по-человечески ощущает спикер в канун своего профессионального юбилея?
- Я очень люблю футбол, но не посмотрел ни одной игры чемпионата мира из-за работы. Вы представляете... Футбол бывает раз в четыре года, и для настоящих болельщиков невозможность посмотреть чемпионат вызывает душевный разлад. Вот вам и работа председателем, вот вам и профессиональный юбилей. Если по-человечески — то очень в отпуск хочется.
- А когда отпуск?
- Я обычно беру неделю на свой день рождения, в середине июля, и уезжаю, чтобы не заставлять никого приезжать и поздравлять меня. В этом году хочу на яхте друга пойти по Сайменскому каналу, да и депутаты скоро уходят на каникулы. Так что будет полегче.
- Вы за кого болеете?
- Я болел за французов, мне нравится так называемый искренний футбол. В такой футбол играют французы, португальцы. Когда наши в первый раз играли с Тунисом, мне не удалось посмотреть — мы вице-губернаторов утверждали. Потом вечером узнал счет — конечно, порадовался, но было ясно, что российская сборная далеко не пройдет, они играют в несовременный футбол. Как показала последняя игра, они далеко и не пошли. Я ужасно расстроен.
Должность обязывает меня хорошо учиться
- Вы получаете второе высшее образование на факультете международных отношений Санкт-Петербургского государственного университета. К экзаменам готовитесь?
- Да, они будут в июле, пять штук. Пока сдал только зачет по английскому. Надо сказать, что в 42 года испытывать юношеский трепет перед экзаменом несколько странно. Как говорит моя теща Алиса, каждый раз, выходя на сцену, она волнуется. Так вот и я — иду на экзамен, готовлюсь, но все равно переживаю и боюсь преподавателя.
- Тяжело учиться?
- Тяжело. Особенно английский тяжело, а потом нужно еще будет испанский учить. На этом курсе два языка, но, говорят, испанский проще всего.
- Наверное, не часто в университете появляетесь?
- Я учусь по субботам и по вечерам иногда. Для меня сделали исключение и написали индивидуальную программу.
- Быть спикером-студентом легче, чем просто студентом?
- Ну да. Я ведь действующий политик и изучаю международные отношения. Поэтому постоянно сталкиваюсь на практике с тем, что мне преподают. Но на самом деле нынешняя должность обязывает я сейчас учусь так, как в молодости в институте не учился.
Такова специфика жанра
- Прошло два года с тех пор, как вас избрали спикером. Оглядываясь назад — есть что-то, что сейчас вы бы хотели сделать не так, как в начале своей работы на этом посту?
- Совершенно искренне говорю: два года, вырванные из жизни. Они пролетели как один миг. Я устал, последний выходной у меня был 9 мая. В моей жизни никогда так быстро время не текло, но, возвращаясь назад, я бы вряд ли хотел сделать что-то по-другому. Многие депутаты думают, что быть спикером — очень просто и они могли бы легко возглавить собрание (и я хочу сказать, что некоторым это действительно под силу). Что касается легкости, то это лишь внешняя сторона. Я тоже так думал. Но после избрания спикером понял, что ошибался. Первые полгода мне очень помогал Сергей Миронов, если бы не он, я бы точно не вытащил этот груз, помогли Олег Нилов, Михаил Амосов.
- Сейчас работать стало легче, чем в начале?
- Самый тяжелый период — когда прошел первый год и нужно было переизбираться. А потом уже легче, потому что знаешь, что к чему. Но с другой стороны — сейчас началась избирательная кампания, и появляются свои сложности. Во-первых, коллеги-депутаты в пиаровских целях начинают подавать на меня в суд. Вот, недавно один решил со мной судиться по поводу того, что я хочу перевести зарплаты на карточки. Это нормальная мировая практика, весь мир так деньги получает! Но я не чувствую никакой злобы или раздражения -такова специфика жанра.
- Вы сами к выборам готовитесь? И есть ли на это время?
- Осталось полгода, я тоже буду избираться. Депутаты сейчас очень много работают в округах, а я из-за дополнительного объема организационно-технических работ, плюс к организационно-идеологическим, постоянно нахожусь во дворце или провожу встречи. Я ужасно виноват перед округом, сейчас нет возможности там появляться чаще, но здесь плотно работают мои помощники. И так будет до самого дня выборов. Но что самое интересное, мы проводили на округе фокус-группу, где спрашивали жителей — не обижает ли их присутствие на приеме лишь помощников. Я был тронут ответами — люди "понимают и гордятся моей миссией". В округе со мной будет идти очень серьезная борьба, я думаю, потому что те партии и силы, которые захотят в следующем парламенте провести своего председателя, попытаются для начала победить меня на выборах. Только не подумайте, что я на жизнь жалуюсь, это все законы жанра. А одним словом — наш парламент образцово-показательный.
- В чем заключается эта образцово-показательность?
- Не секрет, что в большинстве субъектов Федерации законодательная власть полностью подконтрольна исполнительной. В Петербурге такого нет. Потом, у нас очень хорошо работают депутаты и их аппараты — Сергей Миронов, придя в Совет Федерации, очень много там переделал исходя из петербургского опыта — регламент, система работы и т.д.
- Как вам работается с вашими заместителями? Они, по крайней мере раньше, не очень-то любили друг друга.
- Вадим Тюльпанов для меня сейчас — значительно большая опора, чем Серов, это безусловно. Я не скрываю, что долго говорил Тюльпанову: "Когда же твое "Единство" развалится и ты работать начнешь?" Теперь оно развалилось, и Тюльпанов работает лучше. Но, с другой стороны, Серов создал "Единую Россию" — и ему теперь не до работы. На мой взгляд, это очень плохо, когда вице-спикеры совмещают свою работу с партийной деятельностью.
- Вы бы хотели, чтобы Петербург стал парламентской республикой?
- Нет ничего хуже коллегиального ума при решении хозяйственных вопросов. Что же касается России в целом, то мы всегда хотели царя и всегда была тенденция к сильной централизованной власти. В региональных парламентах, на мой взгляд, не нужны партии, это много сил отнимает и ни к чему.
У них партии — на выборы, а наши все время толкутся.
- Все политики в этом городе делятся на "яковлевских" и "черкесовских". Вы себя к каким относите?
- К "тарасовским". И более того, надеюсь, что таких найдется еще некоторое количество. Я всегда говорил, что не вижу причин в создании федеральных округов. Все федеральные ведомства, которые призваны координировать полпреды, нормально работали и до них. Появились новые чиновники, которым нужно чем-то заниматься — естественно, они найдут себе работу. Если сейчас их число еще в два раза увеличить, все равно работы хватит. К "черкесовским" в Законодательном собрании относятся, я думаю, депутатов пять. К "яковлевским" — человек пятнадцать-двадцать.
- Вы называете себя категорическим противником партии. Почему?
- Потому что у нас нет нормальных партий. Вот недавно появилась еще одна — "Единая Россия", очередная партия чиновников. Сколько их было, этих партий власти — ДВР, НДР, потом "Отечество", "Единство", теперь "Единая Россия". Я знаю депутатов, да и все их знают, которые в восьми партиях побывали — но это не наши, а думские. Говоруны, никчемные люди, они как раз и дискредитируют партийную систему.
- Так что ж, совсем без партий?
- В Америке, например, только выборные партии — они существуют на время выборов. А наши партийцы все время толкутся, пытаются создать какую-то систему райкомов, первичных ячеек. Я, честно признаюсь, не читал устав "Единой России", но думаю, что он мало чем отличается от устава коммунистической партии. Более того, он, наверное, даже списан оттуда. Вряд ли что-нибудь новое придумали. Создавать партии таким образом нельзя — это цинизм.
Когда я был молод, решителен и смел
- За что вы награждены медалью "За отличную службу по охране общественного порядка"?
- Это давно было, когда я был молод, решителен и смел. Я тогда был в комсомольском оперативном отряде. Задерживал преступников, в том числе находившихся во всесоюзном розыске. Но это было 20 лет назад, и с тех пор никаких наград я не получал.
- Странно: политикам любят давать всякие мантии, звания и значки. Вам не предлагали или вы отказывались?
- Я к званиям и наградам отношусь очень скептически. Более того, надо мной в семье будут смеяться. И так жена периодически говорит, что у меня звездная болезнь. Она, конечно, не права: просто иногда мне хочется перед кем-то выплеснуть свою гордость, а Варя этого не понимает и ругается. Но, с другой стороны, я абсолютно уверен в том, что должна существовать система наград и почестей. Людей надо награждать, не только когда они заболевают, уходят с работы или, не дай бог, умирают, а при жизни. Мы должны возвеличивать достойнейших из нас. У нас в ЗакСе, например, есть много депутатов, которые достойны награды. Я даже пытался пару раз их наградить, но чтобы принять такое решение надо собрать весь депутатский коллектив, а это не получалось.
- А кого бы вы наградили?
- Михаила Амосова — он один из самых сильных, продуктивных и известных городских политиков.
Александра Щелканова — при том что мне не всегда удается с ним ладить, но это образцовый пример того, как надо работать с людьми, которые доверили ему этот пост, — Александр Александрович, бесспорно, радеет за избирателей. При этом он — бывший мэр города, вписал свое имя в историю. Или тот же самый Владимир Гольман, очень известный строитель, старейший и активнейший депутат Законодательного собрания Санкт-Петербурга. Наградил бы Сергея Миронова — он очень много сделал для развития парламентаризма, он яркая и харизматическая личность. У нас раньше была крайность — награждали лишь комбайнеров и доярок. А теперь, по-моему, вообще никого не награждаем. Почему мы не создаем своих идеалов? У нас есть очень много достойных людей. Я говорю даже не о политиках. Например, Борис Гребенщиков или Юра Шевчук, мой большой друг и удивительный человек, который не скурвился и не продался. Он за этот год дал 12 концертов, из них только один платный. Мы с ним сидели недавно, перед его отлетом в Чечню, и Шевчук говорит: "Договорились, что будет пять концертов. Но я-то знаю, что получится, скорее всего, пятьдесят".
Если быть зятем — то зятем хорошего человека
- Наверное, тяжело быть зятем Алисы Фрейндлих. Как вы относитесь к тому, что вас с ней ассоциируют?
- А что, моя теща должна была от меня отказаться, чтобы не было уже никаких ассоциаций?
- Вы не ответили...
- Раньше такое, в смысле ассоциаций, было достаточно часто, теперь нет. Когда это появлялось в оскорбительном тоне, меня это задевало. А если не в оскорбительном, то относился к этому спокойно. Кто-то сказал из великих, что каждый человек на кого-то похож, но лучше быть похожим на хорошего человека, меня вон замучили сравнением с Маяковским. Так что, возвращаясь к вашему вопросу, уж если быть зятем, то быть зятем хорошего человека.
Алиса Бруновна — человек высочайших моральных качеств, с которыми порой даже у меня возникают проблемы, и мы по этому поводу ругаемся, а потом миримся. Теща — удивительный человек. Мы постоянно общаемся с ней в семейной атмосфере, но когда она выходит на сцену, у меня мурашки бегут по спине. Это великая сила искусства — когда ты знаешь о человеке буквально все, все его слабости и недостатки, и тем не менее преклоняешься перед его игрой.
- А чем жена занимается?
- Жена, Варя, тоже актриса, она немного снимается в кино и играет в театре, но главное для нее сейчас — дети. Даже Никита, сын, снимался в сериале "Вовочка". Правда, не в главной роли. Так что у нас семья театральная, только я никак не могу попасть на подмостки.
- Пробовали?
- Да. В школьном драматическом театре. Но, судя по всему, очень плохо, потому что моя мама очень мягко как-то спросила меня: "Сережа, а тебе вообще очень это надо?" — тактично пытаясь намекнуть, что это не совсем, вернее, что совсем не мое призвание.
- А кем хотели быть в детстве?
- Дипломатом. Много книг читал об этом. Космонавтом, летчиком и пожарным не хотел. Милиционером, кстати, тоже не хотел, но работал.
- Вы с женой обсуждаете ее роли?
- Обсуждаем. У меня с женой, честно говоря, точки зрения на театр и на искусство очень разные. Вообще, у нас очень много разного, единственное, что объединяет, — желание выбрасывать старые вещи. И даже на творчество Алисы Фрейндлих разные взгляды. Правда, мы совпадаем в том, что сейчас так играть уже не могут. Я вообще с трудом понимаю современное искусство. Теперь, если нарисована акварель какая-то или пейзаж, говорят: "так рисуют в первом классе, а вот Малевич — искусство". Для меня черный квадрат это и есть черный квадрат. Не помню, про кого из художников говорили, что когда он получил имя и стал знаменитым, то издевался над современниками, рисуя всякую чушь, а они потом вкладывали в это глубокий смысл.
Когда я работал на заводе шампанских вин
- Как вы своих детей воспитываете?
- Дети живут в семье, где мать — актриса, отец — спикер городского парламента, бабушка — Алиса Фрейндлих. Они все это понимают, и внаглую этим пользуются. Сыну сейчас девять, я говорю жене: "Вот исполнится 16, и все — выгоняем из дома, пусть живет, учится или работает сам". Она, естественно, говорит, что скорее меня из дома выгонят, чем Никиту. Младшая, Аня, по этому поводу ерничает, а сын говорит ей: "Ты не радуйся, через два года после меня и тебя выгонят в люди".
- А сами вы таким путем по жизни шли?
- У меня было несколько этапов в жизни. Мне пришлось работать каменщиком, милиционером, в комсомоле, грузчиком на заводе шампанских вин, замдиректора "Ленэкспо", потом был период бизнеса, и в итоге я пришел в политику человеком, хорошо понимающим жизнь. А чистые политики, как мне кажется, теряют связь с реальностью.
- Что интереснее — политика или бизнес?
- В 90-е годы был очень интересен бизнес, тогда все было необычно, впервые. Важно то, что приносит духовный подъем. Я, например, люблю готовить. У меня, правда, времени сейчас нет, но вообще люблю. Творчество должно быть во всем. Помню, когда работал на заводе шампанских вин грузчиком, мы, для того чтобы как-то разнообразить свою работу, на скорость машины загружали или соревновались по точности попадания ящиком в кузов машины. Я думаю, в начале 90-х и в политике, и в бизнесе было поинтереснее, а сейчас в бизнесе скучно, стало слишком много чиновников. А вообще, каждый должен заниматься своим делом.
