О нас столичныи центр ликвидации предприятии likv.by.
Праздник, который всегда!
Мы уже привыкли, что за всеобщей мускулизацией телеэкрана по случаю празднования Дня защитника Отечества почти сразу, в женский день, наступает его тотальная феминизация. Таков закон природы нашего бытия.
Праздник, который всегда!
Восьмой день календарной весны — это верная возможность освежить впечатления от некоторых старых картин, посвященных тем, кто коня на скаку способен остановить, в горящую избу может войти и т.д.
В этот день нам непременно показывают либо картину "Москва слезам не верит", либо "Служебный роман". Оба фильма — такое же обязательное блюдо в Международный женский день, как "Карнавальная ночь" и "Ирония судьбы" в Новый год. На сей раз показали "Служебный роман".
Иным картинам, в отличие от иных дам, чтобы выглядеть хорошо, не надо делать пластические операции. "Служебный роман" — из их числа. На первый взгляд нет никакой загадки рецепта его вечной молодости — перед нами извечный сюжет о гадком утенке, царевне-лягушке, адаптированный к административно-социальным реалиям 80-х годов прошлого века.
Трудно удержаться от вопроса: если это рецепт и он такой простой, отчего в наше время никто не может приготовить нечто похожее? Хотя многие пробовали и продолжают пробовать.
У меня подозрение, что дело не только в сюжете. Само собой понятно и то, что Эльдар Рязанов с его проникновенным лиризмом неповторим. Дело, однако, еще в наивности той поры, когда делалась картина. Мы ведь жили за Берлинской стеной, то бишь мы обитали у советской власти за пазухой. Было тепло, относительно сытно, но душновато. Потому всякое лирическое отступление от строительства коммунизма в соцлагере воспринималось как глоток свежего воздуха. А тут Рязанов с остальными создателями фильма предприняли тотальное лирическое наступление на действительность, поддержанное ироническим к ней отношением, и мы были за это благодарны авторам. Нахлынули эмоции.
Тогда было понятно, почему они нахлынули. Статистическое учреждение, в котором получали зарплату наши герои, воспринималось как модель всего советского сообщества: строгий директор, хранительница спокойствия начальства секретарша, рядовые труженики либо серпа, либо молота с наковальней, либо, как в данном случае, цифр и диаграмм. Далее: циничные карьеристы, ретивые общественники, тайные эротоманы, неудачники в личной жизни и выездные счастливчики, обладатели личного автотранспорта марки "Волга". Жизнь размеренна и предопределена, как бег стрелок на циферблате часов. Просто люди живут по-разному; одни мчатся по кругу со скоростью секундной стрелки, другие — минутной, третьи — часовой. И вдруг чудо природы: снег — на деревьях с неопавшими листьями. И вдруг чудо метаморфозы: мымра-старуха в один прекрасный день преображается в самую обаятельную и привлекательную женщину на белом свете.
Тогда фокус восприятия был именно в лирическом сомнамбулизме, в коем пребывали авторы, герои и зрители. И, наверное, вся страна.
Тогда среднестатистический гражданин среднестатистического учреждения на минуточку победил статистику своего житья-бытья и был этим чрезвычайно горд.
А теперь-то что нас держит в этом фильме? Теперь-то статистика совсем другая.
Теперь для нас и "Служебный роман" — трогательное воспоминание о собственном гражданском инфантилизме. Перелистывать его фрагменты в свободное от работы время так же приятно, как пересматривать старые фотографии в семейном альбоме.
Листаем и приговариваем: "Нам бы их наив, нам бы их простодушие, нам бы их проблемы".
И "Служебный роман", и засмотренные до дыр в экране ленты Гайдая, Данелии сегодня обозреваешь, будто гуляешь по Диснейленду, стране наших общих детских грез и комплексов, ставшей парком советского периода. Пойдешь направо — встретишь миловидную комсомолку-спортсменку, выясняющую отношения с идеалистом-романтиком, налево свернешь — наткнешься на советского хапугу, или советского бюрократа, или советского демагога. По азимуту двинешься — счастье найдешь в личной жизни.
По азимуту двигаться позволено только условно. Как в кино.
