Купить офисную бумагу www.bereg.net.
Письма Алисы к Богу
8 декабря — день рождения народной артистки Алисы Фрейндлих — войдет во все театральные энциклопедии
Алиса — говорят все. Без благородного отчества, без знаменитой фамилии. Просто: Алиса. Понятно, о ком речь.
...На улице я не раз видела её в кепке и никогда в шляпе. Одна из лучших актрис эпохи вне сцены предпочитает оставаться незамеченной: брюки, куртка, кепка, небрежно надвинутая на глаза. В облике — нечто от сорванца-подростка и ничего от звезды, примадонны.
Эта способность не разыгрывать свою жизнь, тратить её только на сцене — часть личного достоинства, класс профессии. Триумфы глянцевой пошлости, ставшие публичной сутью многих коллег, Алисы Фрейндлих не касаются. Она обходится без тусовок, суеты на телеэкране, многословных интервью. Её защищает ледяная вежливость. Всегдашнее ощущение от личности — серьезность, помноженная на петербургское воспитание.
В жестокой стране чудес, какой является театр, Алисе знакомо всё: низины и высоты, рутина и абсурд. Не волшебство, а сила дара и солдатская дисциплина сделали её всемогущей в комедии, трагедии, мюзикле. Границ для неё не существует — от Карлсона до Малыша, от Джульетты до леди Макбет. И ныне, во времена, когда реальность переигрывает драматическое искусство, Алиса остается не только "краткой летописью времени", но и одним из самых убедительных ответов на вопрос: для чего ему театр? Такие артисты помогают современникам, пусть на краткий миг, прикоснуться к сути труднейшей заповеди: возлюби ближнего как самого себя.
Когда-то считалось: для актрисы она недостаточно красива. Постепенно её облик вылепляли противоречия: мудрость и детскость, отвага и женственность, клоунская свобода и трагический трепет. Она задевала, оставалась в памяти робкой улыбкой и победным светом глаз. В ролях и над ними сияла неотразимая застенчивая человечность. И Фрейндлих в конце концов стала для нас в один ряд с Мазиной и Маньяни, великими некрасавицами, затмившими всех красавиц.
Как много она сыграла. Как мало.
Некогда, как у знаменитой тезки, Коонен, у неё был свой режиссер и свой театр. На его сцене каждая роль Фрейндлих, свидетельствуя небанальную жизнь души, становилась событием. Но меняется всё, и наступил момент, когда актрису со сцены стали оттеснять обстоятельства жизни. Она решилась уйти. Из Театра Ленсовета, от прежних ролей, от Игоря Владимирова.
С берега, на котором оставался Театр Ленсовета, перебралась на противоположный, где блистал БДТ. Со стороны казалось: как с родины на чужбину. Но куда еще было идти первой актрисе ленинградской сцены? Конечно, к Товстоногову. Всё, казалось, правильно. Но оказалось, непоправимо поздно.
Молчаливая драма Алисы на глазах у всех растянулась на десятилетия. Алисе так и не удалось обрести здесь то, ради чего она сожгла прежние мосты. Всё как будто есть в её нынешней жизни: роли, успех, признание, заработки. Даже возможность (всегда оставаясь в тени) помогать не столь удачливым коллегам. Нет лишь Главного Режиссера — того, кто способен предложить игру на равных, продлить не биографию, а судьбу.
Говорят, Игорь Петрович Владимиров не раз и не два просил её вернуться в театр. Он уже не узнает: она все же вернулась. В канун своего юбилея. На один спектакль.
Владислав Пази, нынешний главный режиссер Театра имени Ленсовета, нашел пьесу Эриха-Эммануэля Шмитта "Оскар и Розовая дама", заказал перевод и поставил спектакль. Специально для Фрейндлих.
Моноспектакль, в котором она играет две роли — пожилой женщины и десятилетнего мальчика, — возможность показать то, что умеет только эта актриса. Возможность, которой Алиса Фрейндлих воспользовалась сполна.
Оскар — десятилетний мальчик, которому осталось жить две недели, рассказывает в письмах Создателю обо всем: своем диагнозе, не оставляющем надежды, больничных товарищах, врачах, родителях. О своей первой любви, девочке Пегги Блю, и последней привязанности, сиделке Розовой Маме. Розовая Мама, волонтер, она приходит к больному по доброй воле; она вовлекает Оскара в игру: день — это десять лет, и значит, ему предстоит дожить почти до ста тридцати и пройти все возрасты человеческой жизни. Она рассказывает ему о Боге, впервые, и предлагает написать письмо — с тем чтобы Он мог помочь Оскару. В каждом письме может быть только одна просьба...
Пьеса, как ни удивительно, не сентиментальна и обладает емкостью притчи. И режиссер здесь демонстрирует скупую обдуманность средств, непоказную точность.
Как играет Алиса? Пожалуй, и не играет. Кажется неправильным называть игрой эти два с лишним часа условной и абсолютной правды на сцене. Два характера, перетекая в диалоге, создают объем, имеющий отношение к каждому из нас. Объем жизни, смерти и обстоятельств ухода. Своё место в них отведено и юмору, и мужеству.
Алиса строит эту художественную работу пронзительно, но редкостно просто и скромно. Быть может, главная её ценность — в движении понимания, которое происходит вместе с залом. В той самой сияющей человечности. Пьеса имеет подзаголовок "Четырнадцать писем к Богу". Лучшие пьесы Алисы — тоже своего рода письма к Богу. Театр, как известно, дышит, где хочет. И вновь это происходит там, где выходит на сцену Алиса Фрейндлих...
Марина Токарева
«Московские новости», 2004, №46, декабрь.
