Партия под названием «Любовь»
8 декабря — юбилей великолепной Алисы Бруновны Фрейндлих. Более полувека эта феноменальная актриса, ставшая символом культуры Ленинграда-Петербурга, живет и на экране, и на сцене, вызывая в зрителях нешуточную любовь.
- Игорь Петрович Владимиров сказал как-то, что как только он вас увидел, то сразу влюбился.
- Не скрою, я тоже влюбилась. Куда тут денешься. Это было, конечно, грешное, но прекрасное время. Но кто без греха — кинь в нас камень. Я думаю, что ни Игорь Петрович, ни я не смогли бы определить, что произошло раньше: влюбились ли мы друг в друга творчески или по всем остальным статьям. Думаю, что все-таки вначале творчески. Мне жаль только, что, когда пошли какие-то личные разрушения между нами, мы не смогли уберечь от них творчество. Не знаю, что произошло раньше, может быть, надлом в творческих отношениях повлек за собой и личный...
Игорь Петрович меня часто упрекал, что у нас не прекращается театр дома. К нам все время приходили люди. Мы все время что-то анализировали, придумывали, фантазировали. А сколько у нас вечеров и ночей провели Гена Гладков, Вася Ливанов, Саша Белинский! Игорь Петрович обладал замечательной способностью улавливать и время, и идеи, пропускать их через себя и потом как бы родить свое, неожиданное... Прекрасное время.
- Вы говорили, что ваш брак с Игорем Петровичем Владимировым был обусловлен помимо всего прочего еще и тем, что вам было с ним интересно.
- Феноменальное чувство юмора — это то, что меня ошеломило сразу. Я училась этому у него, если этому можно учиться. Вообще Владимиров обладал очень многими привлекательными качествами. Он был необычайно легок в общении, с ним практически невозможно было поссориться, даже когда для этого были достаточные основания. Он все переводил в юмор моментально — и сразу все становилось незначительным. Это потом, с возрастом, когда на нашу жизнь наслоилось достаточно проблем, он стал нетерпим в каких-то вещах. А вначале он был необычайно легок.
- Какие из сыгранных ролей ближе всего вам по человеческой сути, по строю души?
- В каждой роли есть я в каком-то пропорциональном соотношении. Таких ролей, где совсем нет меня, просто нет. Но и такой роли, где бы я играла саму себя, не припомню. Наверное, только Елочкина в спектакле «Пятый десяток» своим мышиным обликом и огромным благородством. Это не потому, что я такой огромно благородный человек, но это ближе всего моей душе.
Большую радость доставил мне спектакль «Оскар и Розовая Дама». Хотя это очень трудная для меня роль. Я все время нахожусь с ней в каком-то единоборстве, понимаю, что на целую роль, на целый спектакль меня не хватает, где-то происходят если не пропуски, то пунктир. Это вызывает чувство вины перед ролью.
- Художник кинофильма «Полторы комнаты» Марина Азизян рассказывала, что однажды на съемочной площадке этого фильма о Бродском закончилась пленка, прозвучала команда «Стоп!», а вы продолжали играть. Вам говорят: «Алиса Бруновна, пленка закончилась!», а вы ответили: «Я же еще не доиграла». Это правда или уже начинают слагаться легенды?
- Нет, это не легенды, это правда. У меня была маленькая задумка, что, когда на мою героиню, мать Иосифа Бродского, нападают во время войны и отбирают картошку, я придумала, что она одну, упавшую на пол картошку, когда вся шобла разбежалась, прячет в рукавичку. И тут кончилась пленка, а я не успела запаковать картошку в рукавичку. Мне стало жалко этой затеи, и я продолжала играть. Потом они подсняли отдельно этот кусочек, но это уже не то, это уже фокус.
- Зинаида Максимовна Шарко однажды сказала в телевизионном интервью: «Мы, актеры, настоящие только на сцене, в обычной жизни мы играем». Вы с этим согласны?
- Не знаю, мне кажется, это очень утомительно — играть и на сцене, и в жизни. Это очень красивая формула, но не могу с ней согласиться хотя бы потому, что я на сцене, несомненно, играю. Я же не ненормальная, чтобы на сцене делать что-то за пределами здравого смысла. А еще и в жизни играть — это можно попасть в психушку. В обычной органичной жизни я, например, не играю. Мне
необходимы зоны, когда я могу быть абсолютно расслабленной, вот как трава растет.
- Вы много занимаетесь внуками?
- Мало, очень мало, к сожалению. И дочкой Варей мало занималась. Когда выяснилось, что Варька выросла в чистом поле, не засеянном моим вниманием, мне было и обидно, и неловко, и жалко ее. Я думала — вот внуки будут, тут-то я разгуляюсь. Но нет, и тут не выходит. Живут они отдельно, мы сейчас пытаемся воссоединиться, но дети уже сформировались, их уже трудно перенастроить, перевоспитать. Они развиваются согласно времени: телевизор, компьютер, сверстники. Они не читают, им достаточно той хрени, что несется с экрана. Если бы я была свободна, быть может, сумела бы их заинтересовать чем-то более духовным.
- В спектакле «Дядюшкин сон» по Достоевскому вы играете непростую героиню. Известно, что, когда играешь отрицательного персонажа, ищи, где он хороший. Где вы нашли хорошее в этой страшноватой женщине?
- Я безумно люблю Достоевского, просто до дрожи. Это самая моя большая слабость из всей русской литературы. И его высказывание, что душа человеческая — это поле, на котором постоянно борются Бог и дьявол, является основополагающей для всех его героев. Эта та звезда, которая должна вести актеров, играющих героев Достоевского всегда и в любом из его персонажей. Любовь к дочери толкает мою героиню из «Дядюшкиного сна» на те поступки, которые она совершает. Желание осуществить свою неосуществленную женскую судьбу с помощью дочери.
Я думаю, что это достойно понимания, и это настолько похоже на жизнь! Мать сама прожила свою жизнь убого и теперь через дочь хочет остаток жизни прожить иначе. В этом ее грех перед дочерью, потому что она таким образом ломает ее жизнь, хотя и из самых благих намерений. Конечно, это сублимация своей несостоявшейся женской судьбы. И вдруг повезло — выросла красавица дочь, такая притягательная, такая очаровательная — нужно через нее осуществить свое неосуществленное.
- А то, что она может погубить свою дочь, она не думает?
- Марья Александровна так не думает. Она думает, что все будет хорошо. Дочь выйдет замуж за старого князя, князь болен и скоро умрет. Нужно немножко потерпеть, а дальше будет еще долгая и счастливая жизнь. У нее есть огромное желание встроить свою дочь в эту непростую жизнь.
- А у вас по отношению к дочери Варе было желание «встроить» ее в эту жизнь?
- Я в этом вопросе отличаюсь от своей героини. У меня было желание, чтобы Варя в жизни осуществила не выгодную партию, а партию под названием «Любовь».
"Аргументы.ру" №49 (187) / 10.12.2009 / Ольга Варганова
