Official docusign partner in singapore globalsign and docusign www.automation.fans.
На свою зарплату могу только кота прокормить
Поклон Роману Виктюку: без его протекции не сидеть мне в гостиничном номере Алисы Бруновны и не запихивать поспешно кассету в диктофон, торопясь начать разговор, пока прима БДТ не передумала давать интервью. Впрочем, принципиальное согласие Фрейндлих на беседу еще мало что значит: по своему обыкновению Алиса Бруновна будет отвечать лишь на те вопросы, на какие пожелает. А кто может знать, чего хочет звезда?
"Глупо доказывать, что Питер — не криминальная столица"
- По-моему, Алиса Бруновна, всем питерцам с некоторых пор первым делом задают один и тот же вопрос: знакомы ли вы с Путиным?
- А почему, по-вашему, я должна быть с ним знакома?
- Помните, в фильме <Осенний марафон> Галина Волчек говорит Олегу Басилашвили: <Ленинград — город маленький, здесь все друг друга знают>.
- Это московское представление о Питере. В каком-нибудь Вышесоплянске, допускаю, именно так и происходит, но не в многомиллионном городе.
- Однако вы не ответили на вопрос о Путине.
- Однажды Владимир Владимирович был на моем спектакле <Калифорнийская сюита>. Вот и все знакомство. Эпизодическая встреча, которая ничего не дает для понимания человека. Можно лишь предположить, что президенту интересен театр. Только и всего. Здрасьте-здрасьте — это не повод для глубоких выводов. Кстати, у меня ни с кем из политиков не было и нет приятельских, близких отношений. ...А почему вы спрашиваете об этом? Если бы знала, что станете касаться таких тем, не поддалась бы вам и не согласилась на интервью. Я в политике не разбираюсь, ни в каких предвыборных кампаниях, агитациях никогда не участвую.
- А зовут?
- Нет, ибо, наверное, заранее знают ответ.
- И все же еще вопрос. О череде громких заказных убийств, из-за которых Питер в последние годы стали именовать криминальной столицей России.
- Неужели я плохо объяснила, что не желаю говорить о политике?
- Можно, конечно, Алиса Бруновна, сменить пластинку, но ведь это наша с вами жизнь...
- Жизнь, когда бабушек лущат в подъезде. Если же политики убивают друг друга, это называется иначе... Поймите, дело не в том, что я боюсь подобных тем, нет. Но зачем мне рассуждать о том, в чем я толком не разбираюсь? Мне недостает знаний, достоверной информации, чтобы говорить о политике серьезно, компетентно, а пользоваться догадками, слухами и сплетнями я не привыкла.
- Но, как говорил классик ленинизма, нельзя жить в обществе и быть свободным от него. Не можете же вы обособиться от мира?
- Я принимаю все как должное, вернее, неизбежное. О чем-то сожалею, из-за чего-то недоумеваю, чему-то удивляюсь, но изменить ничего не могу. Согласитесь, глупо, если, к примеру, сейчас я брошусь доказывать вам, будто Питер — не криминальная столица, что это все московские наветы. У людей сложилось собственное мнение, которое я вряд ли сумею поколебать.
- За время нашего короткого разговора вы уже во второй раз без особого тепла проезжаетесь по Москве. Чем она вам так насолила? — Не вижу повода говорить, будто у меня стойкая нелюбовь к этому городу. Скажем, с удовольствием задержалась бы тут на несколько дней и походила по театрам. Конечно, москвичи по-прежнему выбираются в Петербург, но прежних гастролей уже нет. Если раньше <Современник> каждую весну привозил к нам новые спектакли, то теперь это в редкость, остается надеяться, что перехватишь хоть какой-то штучный товар. В принципе можно было бы наверстать упущенное в Москве, но для походов в театры, как вы понимаете, нужно время, а оно у меня в дефиците.
Совсем отказаться от сигарет не могу
- Куда хотелось бы сходить?
- На что-нибудь хорошее. Жалко попусту терять вечер... Люблю <Современник>, хорошо знаю этот театр. Галина Борисовна Волчек — моя закадычная подружка, ее спектакли всегда смотрю с удовольствием, правда, последних работ не видела по причинам, которые уже объяснила: <Современник> не едет к нам, а я — к вам.
- А любимые актеры у вас есть, Алиса Бруновна?
- Инну Чурикову, Мариночку Неелову рада видеть в любой постановке... Да я многих могла бы назвать, даже не хочу перечислять, а то упущу чье-нибудь имя и без причины обижу человека.
- Приезжая в Москву, созваниваетесь с коллегами?
- Редко. Знаю, что из-за дефицита времени повидаться все равно не удастся, а звонок только породит чувство неудовлетворенности: вроде бы и рядом, а встретиться не можем. Если возникнет желание поболтать, я из Питера в состоянии позвонить. Чем московский звонок отличается от петербургского? Только ценой. А что это за дружба, если экономишь на телефонных переговорах?
- А вам звонят из Москвы? Не забывают?
- Почему же должны забывать? Звонят.
- У вас не столь давно юбилей был. Поздравляли?
- Я не называю это юбилеем, так, промежуточная дата. Если бы круглая цифра, тогда — да, а эта какая-то угловатая.
- Обычно люди по молодости щедры, могут юбилеи раз в четверть века справлять, а с годами многие становятся бережливее и готовы, как вы выразились, даже угловатые даты отмечать.
- Многие, но не все. Мне считать годы совсем не хочется. Ни пятилетки, ни десятилетки. Была б моя воля, вообще о возрасте забыла бы.
- Так ведь не дадут, за вас учет ведут.
- О том и речь. Иногда эти счетоводы оказываются очень не кстати.
- Но в этот раз <торжества по случаю> устраивали?
- Обошлось, слава Богу. Театр уехал на гастроли в Москву с <Борисом Годуновым>. Поскольку я в этой постановке не занята, осталась в Питере. Когда труппа вернулась из столицы, после одного из самых древних моих спектаклей — <Стеклянного зверинца> мы очень мило посидели за кулисами — без длинных приветственных речей. Это уже традиция, которая соблюдается вне зависимости от того, круглая дата, угловатая или квадратная. Ну и в семье, конечно, отпраздновали, собрались по-домашнему. Мой день рождения почти совпадает с днем рождения старшей внучки, разница всего в два дня — хорошо, если бы такая же была и в возрасте, но... Словом, отныне я всегда могу сказать, что вечеринка не в мою честь.
- Вы любите застолье?
- Нравится угощать других, а у меня от спиртного голова болит. Поскольку она и без того часто себе такое позволяет, стараюсь дополнительно не провоцировать.
- Связки ваши как поживают?
- Доживают, напоминая старую резинку от тренировочных штанов. Впрочем, связкам досталось немало, мне грех на них жаловаться.
- Могли бы и пожалеть.
- Не разговаривать, молчать?
- Проще бросить курить.
- Это вы полагаете, что проще... Один любит выпить, другой — покурить, должны же быть в жизни какие-то маленькие радости.
- Но вы ведь, по-моему, однажды зарекались, обещали: мол, отныне табачок и я — врозь.
- Не было такого. Да, я пыталась избавиться от привычки курить при помощи внешнего вмешательства. Есть миллион способов — кодирование, иглоукалывание, таблетки, пластыри. Понапридумывали столько всякого... Я все перепробовала, но без толку. Видимо, желание курить сильнее, и победить его, желание, можно только изнутри.
- Мундштук — единственный компромисс, который смогли заключить с собой?
- Стала им пользоваться после операции на связках. В мундштуке есть специальные сменные вкладыши, это очень удобно.
- А что за операция?
- Узелок удаляли. Обычное дело у артистов, профессиональное заболевание. После этого нужна была хотя бы временная передышка. Поскольку совсем отказаться от сигарет не смогла, то перешла на курение с мундштуком.
Внукам с поющей бабушкой не повезло
- Петь вы из-за операции перестали?
- Хватит уже, отпела свое. Что в нем хорошего, в пении? Вы же сами недавно говорили: невесело мы живем. С какой же радости я запою? Для этого соответствующее настроение нужно.
- Но хотя бы в домашнем кругу, если не со сцены, а?
- Нет, нет. Раньше мне так часто приходилось выступать с концертами, что и в голову не приходило дома петь. Более того, когда родились внуки, оказалось, что я не могу припомнить ни одной колыбельной. Пришлось по двадцать раз повторять строчку об усталых игрушках и книжках, которые спят и ждут ребят... Словом, внукам не повезло с поющей бабушкой.
- А с доброй бабушкой повезло?
- Видите ли, мы встречаемся нечасто, поэтому мне трудно быть строгой. Нельзя появляться эпизодически и с порога показывать крутизну характера. Нет, я внуков балую. И делаю это нещадно.
- Конфеты, игрушки?
- Все! С пустыми руками никогда не прихожу, ибо знаю, что первым вопросом будет: <Что ты нам принесла?> Все дети так.
- Редко видитесь из-за работы?
- Конечно. В театре сейчас играю меньше, чем прежде, зато гораздо больше езжу по стране и миру с антрепризами.
- Творческий интерес гонит или материальная нужда?
- И то, и другое, и третье.
- А что третье?
- <Осенние скрипки> Виктюка возникли, когда в БДТ у меня после <Макбет> затянулась пауза. Почти три года не было новой работы, и я, чтобы не топтаться на месте, согласилась на приглашение Романа Григорьевича. В это же время сложилась и поэтическая программа <Гори, гори, моя звезда>. Я в течение многих лет читала на концертах стихи Марины Цветаевой, а тут добавила кое-что еще, и возник спектакль. Конечно, хотелось попробовать себя в новом деле, это было интересно. Ну и материальное подспорье — тоже не последняя причина. На то, что платят в театре, выжить нельзя. На зарплату я только кота могу прокормить.
- Ставки народной артистки хватает лишь на <Вискас>?
- Вероятно, я несколько утрирую, и из театральных денег можно еще квартиру оплатить, но все равно это не весь список жизненных необходимостей.
- Значит, живете с коммерции?
- Вы об антрепризах? Наверное, позволительно и так сказать.
- Вы знаете себе цену, умеете ее назначать?
- Об этом я ни с кем не разговариваю, на то существуют агенты, продюсеры, они все решают.
- Но вы можете сказать: <Мало. Не поеду>?
- Могу подумать, но вслух этого никогда не произнесу.
- Подумаете и поедете?
- К сожалению, да. Все-таки есть чувство ответственности. Я не вправе срывать гастроли, создавать другим проблемы... Хотя совсем уж наглеть, безобразничать с собой я не дам.
Четыре раза — и все мимо Рязанова
- А почему вы соглашаетесь на антрепризы, но не снимаетесь в кино?
- Где? У кого? Последнее предложение, которое можно было рассматривать, сделал мне Рязанов. Эльдар Александрович звал в <Старые клячи>, но съемки совпали с выпуском спектакля. Сейчас же ситуация с финансами такая, что киношку не отложишь, ожидая, пока освободится нужная актриса, надо брать быка за рога и работать, раз есть деньги.
- Кажется, у вас в третий раз роман с Рязановым не сложился?
- В четвертый. Сначала я пролетела мимо <Гусарской баллады>, потом <Зигзага удачи>, <Иронии судьбы>, а теперь вот <Кляч>. Дважды пробы не прошла, дважды сама не смогла сниматься.
- Оба раза роды помешали?
- Почему оба?
- Фигурально выражаясь. От <Зигзага удачи> вы отказались, поскольку были беременны Варей, а <Клячам>, можно сказать, рождение спектакля дорогу перешло.
- Если выражаться фигурально, первые роды прошли нормально, а вот вторые... Я так и не сыграла в <Лесе>.
- Жалеете о потерянных ролях?
- Понимаю, что жалость непродуктивна, но... жалею, случается. Правда, рассуждать об этом вслух не готова, увольте. Лучше говорить о том, что удалось. Вот вы упомянули, сколько раз у нас с Эльдаром Александровичем планы не заладились. Но ведь дважды замечательно получилось! Например, всегда с благодарностью и нежностью вспоминаю съемки <Служебного романа>...
- А в сериалы вас не зовут?
- Это ведь должно быть такое, в чем не стыдно сниматься. Вы можете вспомнить нечто подходящее?
- По-моему, о <Петербургских тайнах> критики отзывались без привычной желчи.
- Меня в этот проект не приглашали.
- Странно, тайны петербургские, а актеры московские...
- Видно, я им не пришлась ко двору.
- Может, надо в белокаменную перебираться?
- Если в прежние годы не соблазнилась, то уж теперь — я вас умоляю... Даже в мыслях не могу представить, что когда-нибудь оторвусь от Питера.
- А предложения делали достойные?
- В <Современник> очень настойчиво звали, и я даже играла в <Вишневом саде>, была такая разведка боем. Наверное, в течение пары сезонов почти каждую неделю ездила на спектакли из Питера. А потом все сошло на нет.
- Почему?
- Я же сказала, что никогда не собиралась покидать Ленинград, а играть согласилась исключительно из-за того, что Галя Волчек — моя подруга и <Современник> я знаю чуть ли не с момента его основания. Но мне и в Питере хорошо. У меня там свой зритель.
- Вам приходилось когда-нибудь выступать перед пустым залом?
- На моей памяти такое случалось несколько раз. Впервые театры обезлюдели, когда появилось телевидение. История повторилась с приходом видео. И в третий раз зрители исчезли из театров, когда началась перестройка. К счастью, это продолжалось не слишком долго. Конечно, обидно и горько играть, когда в зале есть свободные места. Время от времени мне даже снится навязчивый кошмар: стою на сцене, оглядываюсь в партер и вижу, как он на глазах пустеет... Всегда просыпаюсь с чувством видимого облегчения и надеюсь, что сон больше не повторится, но, увы, проходит неделя или месяц — и я вижу новую серию бесконечной <мыльной оперы> со старым сюжетом. Есть еще один подобный <сериал>, который преследует меня. Снится, будто подходит мое время выхода на сцену, а я не могу найти костюм, обувь, бегаю, мечусь, ищу, но все бесполезно...
Без двух домработниц — как без рук
- С отцом на эту тему не разговаривали? У Бруно Артуровича такой театральный опыт — глядишь, и присоветовал бы что-нибудь дельное.
- Папе уже девяносто один год, сами понимаете, возраст. Он даже не видел двух моих последних спектаклей, хотя раньше не пропускал ни одного. Отец почти не выходит из дома и ничего не слышит. Слуха папа лишился давно, но прежде помогал слуховой аппарат, а теперь и он не выручает. Отец пребывает в абсолютной тишине. Может, это и к лучшему, кто знает? Правда, мы подарили папе телевизор с телетекстом, и теперь он читает, зрение, слава Богу, это позволяет. Хотя что хорошего можно вычитать в наших новостях?
- Бруно Артурович по-прежнему живет с вашей младшей сестрой?
- Да, все по-старому. Разумеется, я их регулярно навещаю.
- И сестра до сих пор прописана в квартире с видом на Исаакий, где и вы родились?
- Нет, там давно никто из нашей семьи не живет. У сестры небольшая квартирка в другом районе, у Черной речки.
- А что же стало с той, <Исаакиевской>?
- Когда-то там жили мои бабушка и дедушка, но со временем квартира фактически превратилась в коммуналку, заселенную многочисленной родней отца. Во время войны наш дом разбомбили, и мы перебрались в единственную комнату папиного брата, которого еще до начала Великой Отечественной расстреляли как врага народа. Мы с мамой потом так и остались в этой комнате, поскольку уезжать нам было некуда и не к кому. Бабушка умерла, большинство родственников оказались сосланы и репрессированы.
- Немецкие корни всему виной?
- Разве могли оставить Фрейндлихов в осажденном городе? А вдруг они из <пятой колонны> и только ждут, чтобы ударить в спину? Всех наших в течение суток выслали из Ленинграда. Отец успел эвакуироваться с театром, это, наверное, его и спасло. Нас с мамой не тронули, ибо по документам мы были русскими.
- А вы себя кем чувствуете, немкой?
- Собою.
- Ну а, к примеру, умеете ли бездельничать?
- И умею, и люблю. Мой любимый вид отдыха — ничегонеделание.
- Это как?
- Да вот так. Тупое состояние, пустота.
- Без телевизора, книг и газет?
- Куда же без них? Не в носу же сутками ковыряться, правда?
- А быт вас занимает?
- Постольку-поскольку. Для этого у меня есть две помощницы.
- Одна не справляется?
- Я весьма педантичный человек с устоявшимися привычками и даже, если хотите, странностями. Мне, увы, не посчастливилось найти работника, который удовлетворял бы всем моим требованиям.
- Поэтому один готовит, а второй в доме порядок поддерживает?
- Именно так. Правда, порядок у меня весьма относительный, со стороны он больше похож на бедлам, но на бедлам, который мне хорошо знаком. Если кто-то наведет у меня порядок по своему усмотрению, это мне вряд ли понравится. Я хочу протянуть руку и найти вещь, оставленную на этом месте вчера. Конечно, удобнее, чтобы за домом следил один человек, но где его взять? Скажем, женщина, которая готовит еду (она называет себя стряпухой), прекрасный кулинар, однако она уже в летах, ей физически трудно убирать в квартире. Хотя, повторяю, женщина замечательная, мы с ней очень дружим.
- Вы производите впечатление человека осторожного, закрытого. С трудом представляю, как вы впускаете в дом кого-то постороннего.
- Люди ведь пришли ко мне не с улицы. Скажем, стряпуха была няней у моей младшей внучки, пока Аня не пошла в садик. То есть мне помощница досталась как бы по наследству. И в нянечки она попала по рекомендации друзей, став за годы, по сути, нашей семейной принадлежностью. Надеюсь, ее не обидят мои слова. Кстати, у стряпухи есть и своя семья. Дочка с внуками живут в Америке, но она не хочет уезжать к ним. Ей и здесь хорошо, она не чувствует себя одиноко. — Можете даже вечер вместе скоротать?
- У меня нет свободных вечеров. Если я не в театре, то у внуков. Дома не сижу.
Новенькая <восьмерка> 4 года стоит в гараже без движения
- Возвращаемся к тому, с чего разговор начинали. Нет, я не о Путине и не о политике. О криминальной обстановке в Питере. Ходить в потемках по городу не боязно?
- Видите ли, я никогда одна этого не делаю. Если провожу вечер у внуков, то обратно они меня отвозят на машине. И из театра прямо к подъезду дома водитель меня доставляет. Если выбираюсь в гости, беру провожатого. Одна по темным улицам стараюсь не шлепать. Сейчас в городе, конечно, поспокойнее, но все равно — к чему искушать судьбу?
- Правильно понял, что самостоятельно за руль вы не садитесь?
- Увы. Но я постоянно даю клятвенные обещания, что начну ездить. Новенькая <восьмерка> четыре года стоит в гараже без движения. Думаю, она уже и продаже не подлежит — не заведется. Вероятно, придется покупать новое авто, когда наберусь смелости сесть за баранку. Вернуть навыки вождения — не проблема, куда сложнее преодолеть психологический барьер, победить страх перед дорогой. Вы же, наверное, знаете, как лихо сейчас ездят, не в пример тому времени, когда я училась водить.
- В ЧП прежде не попадали?
- Как все <чайники>: на колышек налетела, дверь поцарапала, бампер помяла... Ничего серьезного. У Варечки была авария, но и там, к счастью, все обошлось малыми жертвами. Машину, правда, раскурочили основательно.
- Первое авто вы, кажется, купили на премию, полученную за <Служебный роман>?
- Мне только гонорар за фильм заплатили, а Госпремию не дали.
- Зажали?
- В советские времена существовало правило: лауреатом можно становиться не чаще чем раз в три года. Поскольку меня незадолго до того уже наградили за работу в театре, то решили за фильм ничего не давать.
Да Бог с ней, с премией. Что вспоминать?
- Верно, лучше с машиной давайте разберемся. Где вы на ней ездить намереваетесь?
- Меня очень тянет на дачу. Пока приходится каждый раз просить Варю, чтобы отвезла, забрала. Это неудобно. Не люблю никого обременять.
- Уж не хотите ли перебраться жить за город?
- Во всяком случае, мечтаю об этом. По-моему, цель достойная.
