История старухи
В двух шагах от Плющихи снимается "Верхняя Масловка". Точнее, двор, похожий, как две капли воды, на те, что когда-то существовали в городке художников на Верхней Масловке. Поэтому натуру для фильма Константина Худякова На Верхней Масловке , по одноименной повести Дины Рубиной, пришлось искать на Плющихе. Герои фильма-сварливая старуха Анна Борисовна, которая когда-то была скульптором, и совсем юный, но уже несостоявшийся режиссер Петя. В главных ролях — Алиса Фрейндлих и Евгений Миронов.
ХОЛОДЕН ВОЗДУХ В НАЧАЛЕ МАРТА
Я чуть не околела, отстояв часа два в ожидании начала съемочного процесса. Алису Бруновну привезли на Плющиху уже загримированную, в видавшей виды каракулевой шубе с проплешинами и старом пуховом платке, натянутом поверх шапки. Узнать ее в таком виде было трудно, и только по суете на съемочной площадке стало понятно, что примадонна уже на месте.
- Дырявая у вас шаль, как я заметила. А где я буду сидеть?
- Здесь, на скамейке. Сейчас, только плед подстелим.
- Зачем?
- Холодно.
- Был бы снег настоящий, можно было бы бабу лепить.
Первый диалог великой актрисы с обаятельной красоткой помрежем закончился тем, что кого-то отправили-таки искать снег. А надо сказать, что, несмотря на март, снега в центре Москвы почти не осталось. А тот, что был, смешался с грязью и для бабы снежной никак не подходил. И только вокруг стола и скамейки, на которой сидела скульптор Анна Борисовна, был легкий свежий снежок. Пожалуй, слишком белый. Такой бывает с утра, когда минус десять и только-только прошел снегопад. Бумажный.
- Из Англии привезли , — сказал кто-то рядом со мной.
Неужели правда? Подошла, потрогала. Правда.
- А что с ним потом будет? — спрашивает Алиса Бруновна.
- С талыми водами смешается, размокнет, уйдет в канализацию.
Нашелся настоящий снег. Даже ничего себе, только слегка сероватый. Старуха с прозрачными глазами выкинула окурок, натянула на совсем еще не морщинистые руки варежки, по команде "Мотор!" огляделась, зевнула и принялась лепить маленькую снежную бабу.
БОЖЕ МИЛОСТИВЫЙ, КАК ХОЛОДНО
Боже милостивый, как холодно! Это было первое, что вымолвила после съемок окоченевшая Алиса Фрейндлих.
- Почему вы согласились играть? Вы ведь от стольких ролей отказываетесь.
- Если нет в роли ничего вечного, мне не интересно.
- А здесь — есть?
- Здесь есть. И мне интересно, несмотря на то, что я в жутком мандраже и страхе, как убедительно сыграть возраст и следы былой профессии.
- В чем они — эти следы профессии?
- В чем, в чем... Пока я не знаю. Пока я иду к этому. Завтра меня даже поведут в мастерскую к скульптору, чтобы понаблюдать там что-то такое... Но я думаю, любое творчество, какое бы оно ни было, и актерское тоже — это своего рода архитектурно-скульптурный путь к роли. Пути в любой творческой профессии одинаковые, но профессиональные навыки — разные. И вот того, что называется профнавыками, у меня пока еще нет. Вот их мне надо будет завтра пронаблюдать.
- Вам не страшно играть такой возраст?
- Знаете, любой актрисе, да и просто женщине, свойственно задерживать свой возраст. А тут мне нужно забежать вперед. Пока я была молодая, меня это не страшило. А теперь мне кажется, что если, Бог даст, это выйдет сколько-нибудь убедительно, то потом трудно будет вернуть ощущение себя настоящей, обратить время вспять. Это страшно. И особенно страшно играть не просто человека старше себя, а человека, который уходит, который на хвосте собственной жизни, в уже органическом ее финале. Одно дело, когда что-то случается не вовремя, внезапно, и тогда в этом вся трагедия. А тут есть мудрость и покой оттого, что уход закономерен. И он почти осязаем. Вот это страшновато. Это и есть вечное: человек находится в той поре, когда он может заглянуть по ту сторону.
- И вы хотите попробовать.
- Сегодня первый день пробовала. Холодно очень...
- Не то слово. А вы часто разве играли людей старше себя?
- В кино не играла. А в театре — часто. И Селию Пичем в брехтовской Трехгрошовой опере играла — она была старше меня. И Катерину Ивановну играла, в том возрасте, когда могла еще играть... Соню Мармеладову. Хотя Соню, наверно, уже нет... А вообще-то могла бы и Соню.
- Но Катерина Ивановна — это не тот возраст, который должен пугать актрису.
- Ну да. Но она старше меня была и немощнее. И в этом была доля авантюризма.
- В том, что я увидела, авантюризма тоже хватало. Прозрачные старческие глаза, уставившиеся в пустоту, полное ощущение беззубого рта... Видели бы вы себя! Это было потрясающе.
- Да? Неужели? Когда вы это успели увидеть? Это же было мгновение.
С УТРА СНИМАЛИ МИРОНОВА...
Кратко излагаю суть сцены. Старуха заболела. К старухе приходит врач. Он понимает, что пациентка на ладан дышит и отказывается прописывать лекарства. А на улице его догоняет Петя (Евгений Миронов), который ухаживает за старухой, и заставляет выписать рецепт.
Никто не хочет конкретизировать возраст Анны Борисовны. Но жесткие временные рамки, в которые ставит героев Дина Рубина, не позволяют сделать старуху моложе 90 лет. Книжная история происходит во времена перестройки, в 80-х годах, а она в молодости видела Цадкина и Модильяни. Обстоятельства накручивают ей годы. Старуха практически не ходит, почти всё время проводит в инвалидной коляске. А рядом с ней постоянно находится молодой человек, Петя, который за ней ухаживает.
В противоположность Алисе Фрейндлих, играющей старость, если не дряхлость, 38-летний Миронов играет почти юношу. Интересно, долго пришлось режиссеру Худякову его уговаривать? Ответ меня разочаровал.
- Нет.
Как и Алиса, он спрашивал:
- Как я могу это сыграть? А я отвечал: "Чего кокетничать?
- Слава его не испортила?
- Думаю, он слишком умен, чтобы на это поддаваться. И в нем есть такая степень органики, которой только Господь может одарить. Женя сразу начал читать текст, как будто от себя. Так могут единицы. Первое, что я сказал ему при встрече на этой картине: Вы — победитель. И не потому, что так здорово сыграли князя Мышкина, а потому, что ваша картина "Ментов" победила . Посмотрите на этих "Ментов" : там же люди из массовки.
- Хотя было и в "Идиоте" что-то неистребимо сериальное. При всем моем уважении.
- Это был такой очень реалистиче-ский взгляд на литературу — взгляд просоветского прагматика. Если бы, посмотрев фильм "Идиот" , я узнал, что автор романа, например, Цезарь Солодарь (очень плохой советский писатель-функционер эпохи застоя ( прим. ЦТ ), я бы не удивился. По-тому что Достоевский — это такой уровень размышлений, который не передается словами. Как сказал один классик, существуют ситуации, в которые нельзя влезать: надо подойти, посмотреть и пройти мимо. Достоевский — именно такой случай. У него все герои говорят языком автора. Как из этого выбраться?
- Может, лучше не влезать?
- Совершенно верно. Есть исчерпывающие романы, в которые лучше не лезть. Кстати, другой замечательный писатель, узнав, что я снимаю фильм "На Верхней Масловке" , сказал мне: Ты что, с ума сошел? Это же такая замечательная литература!
- Но вы считаете, что она не до конца себя исчерпала?
- Есть разная литература. Условно говоря, существует Джойс, а существует Дос Пасос. Один писал текст, другой — историю. Те, кто писал тексты, не предполагали, что придет нахал, который станет снимать по их текстам кино. А Дина Рубина безумно витальна. Но она ненавидит, когда ее пытаются экранизировать.
- У нее был печальный опыт?
- Был. На съемках фильма, кажется, на Ашхабадской киностудии, еще до ее отъезда из Союза. Про это написано в ее повести "Глаза героя крупным планом" . Более зубодробительного ощущения от кинематографа, которое я испытывал, читая этот текст, я не знаю. В кино такое сделал Трюффо (в фильме Американская ночь — прим. ЦТ ). А в литературе — Дина.
ГДЕ НА ЭТО ДАЮТ ДЕНЬГИ?
Где на это дают деньги? — спросила Константина Худякова Рената Литвинова, прочитав сценарий фильма "На Верхней Масловке" И, крайне пораженная, добавила: Это же прямо арт-хаус какой-то. Можно подумать, что у Ренаты Литвиновой — сплошной мейнстрим.
- А правда, где на это деньги дают? — спросила я Константина Павловича.
- В Госкино . Трудно объяснить, что заставило чиновников раскошелиться на столь не обычный во всех отношениях проект: Заслуги ли режиссера Худякова, надежда ли заработать на именах Алисы Фрейндлих и Евге ния Миронова? Наверно, и денег потребовалось не так много: в картине очень мало действующих лиц. Кроме старухи и юнца, есть ещё одна пара, которую играют Елен Бабенко и Евгений Князев, артисты Вахтанговского театра и ректор Щукинского училища. И все. А может быть, на людей из Госкино произвел впечатление форма будущего фильма? Все-таки, На Верхней Масловке — не сериал, полнометражный фильм. Это нынче редкость.
Автор Ирина Мак
"Цветной телевизор", март-апрель 2004г
