Игра Любви и Случая
Отношения, установившиеся в последнее время между зрителями и фильмами Эльдара Рязанова и Эмиля Брагинского, можно назвать доверительными. У этих фильмов особая интонация — интонация умных и недокучливых собеседников, исполненных истинного уважения и любви к людям.
Игра любви и случая пронизывает «Служебный роман», хотя ведется она в совсем иных обстоятельствах, чем в пьесе Мариво, у которого, шутки ради, похищено название. А впрочем, разве наши вполне современные авторы не усыновили любимое детище старинной комедии — квипрокво, то есть сюжетный поворот, при котором персонаж оказывается не тем, кем его считали? Считали, например, героиню служанкой, а она госпожа. Или герой выдавал себя за простолюдина, чтобы испытать сердце своей избранницы, а на самом деле он маркиз.
Герои «Служебного романа» — никакие не маркизы, а наши с вами более или менее скромные современники, соотечественники и, может быть, даже сослуживцы. Но и с ними происходят чудесные превращения, и они оказываются не совсем такими или даже совсем не такими, какими кажутся. За обманчивой внешностью человека проступает его сокровенная суть, и происходит это именно благодаря вмешательству любви и случая. Универсальная, вневременная схема наполняется в фильме вполне современным, реальным содержанием. Итак, перед нами «они и «она». «Она» — директор статистического учреждения, «он» — рядовой служащий.
Для характеристики Людмилы Прокофьевны Калугиной воспользуемся выразительной ремаркой из пьесы Брагинского и Рязанова «Сослуживцы», положенной в основу фильма: «Возраста неопределенного, одета строго и бесцветно, разговаривает сухо, приходит на работу раньше всех, а уходит позже всех, из чего понятно, что она не замужем. Людмила Прокофьевна, увы, некрасива, и сотрудники называют ее «наша мымра», конечно, за глаза». Нам остается добавить, что в фильме Калугину играет Алиса Фрейндлих и что поначалу актриса безжалостна к себе: и внешностью и поведением она старается полностью соответствовать определению «наша мымра». По ходу действия мы узнаем, что такой сделали Людмилу Прокофьевну не только суровые обязанности руководящей работы. Был в ее жизни и неудачный роман, подкосивший ее веру в людей и в саму себя. Поэтому стоит героине полюбить вновь и почувствовать себя любимой, как она расцветает, причем расцветает так ярко и даже вызывающе, что мы просто не верим своим глазам. Перед нами теперь счастливая женщина, ставшая и красивой, и обаятельной, и кокетливо-капризной. Все теперь идет Калугиной — Фрейндлих: и изящные серо-голубые туалеты под цвет глаз, и прическа, и победительная улыбка умело накрашенного рта... И оператор Владимир Нахабцев, оттеняя светом живость и одухотворенность лица, создает шедевры кинематографического портрета.
Но не повредит ли столь поразительное превращение строгой начальницы работе вверенного ей статистического учреждения? Совсем напротив! Ставшая по-новому демократичной, Людмила Прокофьевна может теперь и с младшими служащими поболтать, и с секретаршей кофейку попить, и покрой нового батничка оценить, и отношения с любимым публично выяснять, ни чуточки не стыдясь родного коллектива. Теперь мы нисколько не удивимся, если стены статистического учреждения зацветут розами, а из водопроводных кранов польются молоко и мед. Незаметно мы приняли условия игры, иронически предложенные нам авторами фильма.
Ну, а кто же он — счастливый виновник чудесных превращений, сказочный принц, разбудивший спящую красавицу? Э, да это наш старый знакомый — артист Андрей Мягков, перешедший в статистическое учреждение прямым путем из фильма «Ирония судьбы». Только его герой постарел лет на десять, успел отпустить усики, сменить профессию врача на профессию статистика да обзавестись двумя детьми. Жены у него, прав¬да, нет: она ушла от мужа-недотепы, оставив ему детей, о которых он продолжает трогательно заботиться, Скромная зарплата ставит перед Анатолием Ефремовичем Новосельцевым (так зовут нашего героя) ряд нелегких бытовых проблем. Понятно поэтому, что он желал бы занять освободившееся место начальника отдела, на которое к тому же вполне может претендовать по своим деловым качествам. Вот только суровая Людмила Прокофьевна смотрит на него косо, а он панически боится ее. И надо же, чтобы именно между ними начался роман! Правда, первотолчком послужил вполне практический и достаточно ци¬ничный совет, данный Новосельцеву старым приятелем, «деловым человеком» Юрием Григорьевичем Самохваловым (о нем разговор особый). Затем, по ходу фильма, возникнет даже такой поворот, когда это прискорбно-прозаическое начало станет угрожать счастливому концу.
Однако не будем слишком волноваться. Ведь мы уже поняли, что в обрамлении остро подмеченных жизненных деталей нам рассказывают волшебную сказку, в которой добро и любовь обязательно восторжествуют. Так что зритель может с легким сердцем включиться в забавную игру, которая ведется по правилам, имеющим к жизненной прозе лишь косвенное (через посредство авторской иронии) отношение. Правда, мы помним, что в «Иронии судьбы», предыдущем фильме тех же авторов, реальные обстоятельства играли отнюдь не только орнаментальную роль, но были поразительным образом слиты с причудливым развитием сюжета. Там мы в каждое мгновение экранного действия ощущали, что все происходит и в шутку и всерьёз, мы ощущали, как прядется тонкая ниточка, связывающая двух оди¬ноких и недавно еще чужих друг другу людей.
В «Служебном романе», как и в «Иронии судьбы», с экрана льется целый поток лирических песен и стихов (здесь огромную роль играет и подбор стихотворений и музыка Андрея Петрова). Создается особая, эмоционально насыщенная атмосфера поэтических раздумий, лишь отчасти соответствующая условной, местами водевильной линии взаимоотношений между Калугиной и Новосельцевым. Такое несовпадение могло бы стать опасным для фильма, если бы не вторая его сюжетная линия, принимающая на себя дополнительную нагрузку.
Ольге Петровне, или попросту Оленьке Рыжовой, служащей в том же учреждении, что и главные герои, не суждено пережить чудесных превращений. Она как была, так и осталась скромной, симпатичной женщиной, замученной домашними заботами, авоськами и электричками. И надо внимательно вглядеться в ее несколько увядшее лицо (с какой грустной нежностью подмечает камера эти следы увядания!), чтобы проникнуться его неброской прелестью. Если, следя за дуэтом Фрейндлих — Мягков, вы часто ловите себя на восхищенной мысли: «Какие актеры! Как играют!»,- то, глядя на Оленьку, вы не думаете о том, хорошая ли актриса Светлана Немоляева. Вас трогает и ранит судьба ее экранной героини, увидевшей — после двадцатилетнего перерыва — друга студенческих лет Юру Самохвалова. 'А если не просто красивую фразу, а истинную правду написала она в письме Самохвалову, что всю жизнь любила его одного? И пусть для кого-то ее поведение смешно и бестактно, разве не могли бы позавидовать ее способности любить все эти молодые сотрудницы, провожающие Ольгу Петровну насмешливыми взглядами? Да, совсем не ласково обошелся с Рыжовой тот самый родной коллектив, столь сочувственно отнесшийся к роману Калугиной и Новосельцева. И это окончательно убеждает нас, что история Оленьки развивается не по законам сказки, а по законам прозаической реальности. Тем более, что и партнером ее оказался не волшебный принц, а персонаж, извлеченный авторами непосредственно из жизни.
Красавец мужчина, обходительный, преуспевающий, Юрий Григорьевич Самохвалов не какой-нибудь вульгарный карьерист, шагающий по головам. Он воспитан, тактичен, а главное, глубоко убежден в своей порядочности, убежден тем более искренне, что, по его представлениям, нравственно и морально то, что отвечает его, Самохвалова, интересам. В прекрасной актерской работе Олега Басилашвили, может быть, более всего поражает естественность его героя. Он кажется совершенно правдивым и тогда, когда передает в руки «общественности» любовные письма Ольги Петровны (а что еще прикажете делать?). И тогда, когда, подчиняясь совету-приказу дирек¬торши, проводит с Оленькой тактичную «разъяснительную беседу». Он поступает, как того требуют обстоятельства, считая, что только так и можно себя вести.
Верные сформулированному ими постулату, что «земной шар вертят именно оптимисты», авторы утверждают свою веру в человеческую доброту и благородство. Так, даже в пустенькой секретарше Верочке за мишурой модных нарядов и модных словечек обнаруживается в талантливом, гротескно-заостренном исполнении Лии Ахеджаковой человек со своей судьбой, со своим забавным и трогательным миром чувств. И только к Самохвалову подход иной: здесь за блестящей внешностью скрывается внутренняя пустота, за обаятельной улыбкой — хищный оскал.
Говоря о «Служебном романе», мы неоднократно возвращались мысленно к «Иронии судьбы». Наверное, это неизбежно. Оба фильма объединяет бросающаяся в глаза преемственность тем, мотивов, художественных приемов. Но есть и различия, причем весьма существенные. Логика жизни и причуды случая, неразрывно слитые в предыдущем фильме, в «Служебном романе» разошлись и образовали две разные сюжетные линии. В первой линии, Калугина — Новосельцев, при соблюдении внешних реалий игру ведет фантазия, выдумка, комедийная условность. Во второй; Рыжова — Самохвалов, действие идет «по жизни», характеры вырастают из условий бытия и комедийное начало выражается не в веселой игре, не в эксцентрике, а в мягком и подчас печальном юморе. Первую линию венчает сказочно счастливый конец, а вторая получает минорное, просветленно грустное завершение.
Итак, состоялась наша встреча с комедией, отмеченная взрывами смеха и растроганными слезами, пролитыми под покровом темноты. Э. Рязанов и Э. Брагинский еще раз подтвердили, что они умеют смешить и волновать, говорить о серьезном весело и не впадая в назидательность. «Служебный роман» принадлежит к числу фильмов, которые принято называть «зрительскими». Заслужить такое наименование, не поступаясь при этом требованиями искусства, — высокая честь для кинематографистов.
