Хрустальный колокольчик
Сегодня — день рождения Алисы Фрейндлих.
Наверное, это очень здорово и приятно, когда пожилые и юные , интеллигентные и не очень, бедные и богатые — все тебя любят. А может быть, это и не совсем так хорошо, как кажется окружающим. Но во всяком случае Алиса Фрейндлих, как Сикстинская Мадонна, столько лет нравится абсолютно всем, что сегодня уже имеет право сама выбирать — кому нравиться, а кому — нет.
Она принадлежит к той редкой категории актрис, которые овладевают своей публикой не только потому, что очень талантливы. В ней ощущается нечто волшебное, что звучит, как колокольчик, что слышит, быть моет, не каждое ухо. Но всякий, кто слышал, шел на зов этого колокольчика, как завороженный. Этот зов, этот хрустальный звон — магическое обаяние личности, которое только актерским даром не объяснишь. Это удивительное качество было с ней всегда — и во времена ее актерской юности, и в вихре успеха Элизы Дулиттл из "Пигмалиона", и в пору звездного часа ее лирических героинь, и тогда, когда на сцене Театра им. Ленсовета "воцарилась" ее Катерина Ивановна из "Преступления и наказания" и Мария-Антуанетта.
Долгие годы это свойство ее личности, ее таланта многим казалось сугубо театральным среди поклонников Фрейндлих существовала целая теория о том, что ее "роман" с кинематографом не складывается, ибо целлулоидная пленка бессильна запечатлеть волшебство , против которого не может устоять ни один человек в театральном зале.
Первым, кто с этим не согласился, был кинорежиссер Элем Климов, снявший ее в "Похождениях зубного врача". А сегодня уже успело вырасти и стать зрелым поколение, которое знает Фрейндлих прежде всего как кинозвезду, которое не видело ее на сцене театра Ленсовета. Звон ее "волшебного колокольчика" слышал каждый, кто хоть раз видел, как шла сияющая Людмила Прокофьевна Калугина из "Служебного романа" навстречу своему счастью.
Уже более 15 лет она — звезда Большого драматического театра , и многие ее работы на этой прославленной сцене стали легендой.
Героини Фрейндлих полны невероятной женственности — то пленительной, то опасной, то испепеляюще-жестокой. Но всегда, даже в самых трагических и мрачных глубинах души, эти женщины непременно таят хотя бы отзвук, хотя бы память о том волшебном солнечном даре любви, который всегда ощущается в самом присутствии Фрейндлих на сцене или на экране. Который и звенит тем магическим хрустальным тихим звоном.
