Все подробности печи radax конвекционные у нас.
Григорий Дитятковский поставил «Двенадцатую ночь» в театре Товстоногова
Предпремьерный просмотр "Двенадцатой ночи" собрал в зале БДТ им. Товстоногова весь петербургский театральный бомонд. Бомонд пришел посмотреть не только беззаботную шекспировскую комедию, но и на кульминацию реалистической саги "Назначение нового главного в БДТ". Григорий Дитятковский выступал здесь в двух амплуа — как режиссер "Двенадцатой ночи" и как претендент на роль главрежа БДТ. Причинно-следственная связь между успехом премьеры и новым назначением просматривалась недвусмысленно, что придавало действу дополнительный драйв.
Надо отдать должное вкусу Григория Дитятковского: второй раз работая на Большой сцене БДТ, он второй же раз обращается к лучшим образцам классики. Вызывает уважение и профессиональное упорство: первая неудача — "Федра" Расина его не отпугнула, и режиссер "замахнулся на Вильяма нашего, понимаете, Шекспира". На место трагедии пришла комедия.
Тетушки-служительницы в униформе расставляют стулья на сцене, а начало спектакля обозначено постепенно гаснущим в зале светом: таким способом заявлена предусмотренная Шекспиром "карнавальность". Пьеса была написана драматургом к окончанию рождественских праздников — двенадцатой ночи, традиционно отмечавшейся бурным весельем. Переодевания, неузнавания, любовные страсти с последующим хеппи-эндом требуют от постановки как минимум изящной легкости. Как максимум — внутренней свободы всех участников спектакля, "произрастающей" из понимания собственных задач.
Актеры добросовестно отыгрывают режиссерское задание. Три с половиной часа с параноидальной дотошностью они имитируют сальное заигрывание, вульгарную пьянку и безумную влюбленность. Елена Попова сочными мазками рисует свою Марию, превратив ее из задорной хохотуньи в стареющую грубоватую девку. Разгул иллирийских джентльменов иллюстрирован беспроигрышной для увеселения публики клоунадой — пьяненький сэр Тоби (мобилизованный из театра "На Литейном" Валерий Захаров) никак не может попасть в штанину (циркачество подчеркнуто и клоунским нарядом — гигантским цилиндром-колпаком и фраком с талией, начинающейся от колен). На том же уровне изысканности решена и сцена дуэли трусоватого сэра Эндрю (Андрей Чевычелов) и переодетой мальчиком Виолы (Мария Лаврова). Орсино (Сергей Дрейден) из поклонника музыки и страстного влюбленного в Оливию романтика превращен в отстраненного до индифферентности режиссера, наблюдающего за происходящим на сцене откуда-то из околокулисного пространства. Что, кроме воли Дитятковского, заставило умницу Виолу, сыгранную Лавровой с недвусмысленной страстностью, влюбиться в этого сухопарого, со скрипучим голосом джентльмена в берете и длинном рыжем шарфе, остается загадкой. Каждый добросовестно отрабатывает задачу. И этой раздробленности катастрофически не хватает того, что когда-то было козырной картой БДТ — ансамбля.
...Со спокойной, вдумчивой неброскостью наблюдает за сменой "кадров" маленький шут, появляющийся то на авансцене, то на заднем плане. В играющей его Алисе Фрейндлих есть горестный сарказм и философская насмешливость. Она (и ее шут) глядит на происходящее в БДТ с достойным этой ситуации шекспировским трагизмом.
