Выкуп авто уфа срочный автовыкуп Империя Выкупа. Самая актуальная информация lpg вакуумный массаж на нашем сайте.
Дуэт для нищих богачей
По весне Большой драматический театр устроил на набережной Фонтанки "маленький Бродвей". Совершенно очевидно: "Калифорнийская сюита" Н. Саймона в исполнении Алисы Фрейндлих и Олега Басилашвили обречена на зрительскую любовь и успех. Это — неотвратимо. И прекрасно! Очаровательный бродвейский шлягер — его так не хватало в суровом петербургском климате! Его не хватало на театральной карте самого Большого драматического театра. Премьеры этого сезона — и сумрачный, северный Стриндберг на Малой сцене, и оперно-трагический "Борис Годунов" на Большой спектакли замечательные и талантливые. Но их драматическое напряжение требовало разрядки, а афиша БДТ — контрастного оттенка. Хорошо, что товстоноговский театр, не считаясь с академическим саном и почтенным своим возрастом, позволил себе роскошь быть легкомысленным. Спектакль, обладающий вроде бы всеми мыслимыми чертами чисто коммерческого зрелища, сочиненного "на потеху" в дар желающей развлечься — и более ничего! — публике, оставил впечатление художественного события наперекор всему. Прежде всего наперекор пьесе. Поставщик бродвейских шлягеров, неутомимый и плодовитый Нил Саймон обычно предоставляет театрам и актерам "поле чудес", упоительный шанс приложения игровых сил, но уж никак не шанс сотворить нечто высокохудожественное. Это — не его территория в искусстве, он этим не занимается. Жизнь в его пьесах, человеческие отношения, чувства упакованы в безукоризненную, ослепительную товарную форму ни на что не претендующей комедии. Он знает законы хорошо сделанной пьесы, строит сюжет как искусный интриган, с безукоризненным математическим расчетом взвешивает на своих драматургических весах мелодраму, лирику, иронию, сарказм. Он смешивает все это в гремучем коктейле, приправляет двусмысленными остроумными репликами (которые сыпятся у него как козыри — просто сплошная козырная карта!) — и театральное кушанье готово. Интеллектуалов и гурманов просьба не беспокоиться: Саймон пишет для широкой публики всех континентов, желающей бесхлопотно и со вкусом провести субботний вечер. Вот и петербургский театрал, пришедший в Большой драматический, вполне может почувствовать себя где-нибудь "где нас нет" — ну, скажем, в солнечной Калифорнии. Но стоило в этих безжизненно-пластмассовых декорациях калифорнийского рая появиться им — Мужчине и Женщине — "Привет"!, — "Привет!" — как все на сцене ожило... Потому что мужчину играет Олег Басилашвили, а женщину — Алиса Фрейндлих, знающие, к счастью, силу и секреты истинного драматического искусства, способного распускать цветы и на неживой почве, сказать и открыть в немногом многое. В "Калифорнийской сюите", вполне возможно, что и безотчетно, сплелось слишком многое из их артистической судьбы: это "многое", эти тайные отзвуки и рифмы образуют секрет этого спектакля. Разумеется, музыкальное название пьесы не может не вызвать у петербургского театрала в памяти сценическую легенду Фрейндлих — "Варшавскую мелодию", сыгранную совсем в другую эпоху: горький привкус той мелодии, кажется, остался на губах у героини. Что с того, что ее зовут не Гелена и она не полька, а американка? В этом спектакле Алиса Фрейндлих вообще меняет имена, как перчатки — она играет мини-истории трех разных женщин, но за сменой масок, ритмов, очертаний, характеров — в сущности, одна женская история, квинтэссенция, горчайший и нежнейший экстракт женской души, в которой, как в драгоценном вине, настояно столько дорогих ароматов — от душевного сияния до последнего отчаяния!.. Этот спектакль не может не напомнить о "Последнем пылком влюбленном" — артистическом дуэте А. Фрейндлих с В. Стржельчиком: они тоже играли там три истории, и Алиса Фрейндлих приводила своего партнера, а также зрителей в восторг блистательной и головокружительной сменой женских масок.
И уж, конечно, последний акт "Калифорнийской сюиты" для Олега Басилашвили в каком-то смысле продолжение его легендарного "Осеннего марафона". Только теперь его постаревший Бузыкин — американский гражданин, доведший ситуацию до предела: его жена и случайная любовница "уложены" Саймоном в одну кровать. Держись, горестный "марафонец"! Таких препятствий ты еще не преодолевал!.. Как только Фрейндлих появилась на сцене и заказала по телефону двойной виски со льдом — за стальной выправкой и серебристым ироничным холодком ее героини скрывалось столько драматического нешуточного напряжения, что было понятно: быть душевным бурям и быть беде. Так оно и оказалось, три миниспектакля — три встречи Мужчины и Женщины, три сцены душевных битв. Их герои каждый раз сходятся перед лицом неминуемой катастрофы. Неважно, что эти катастрофы поданы драматургом на комических репризах. Их сжигают страсти вовсе нешуточные.
Главный полководец и главный солдат в этих битвах — героиня Алисы Фрейндлих. Ее партия здесь ведущая, Олег Басилашвили, как сказали бы в балете, ведет свою партию на "поддержках": он — поле ее сражения, и оппонент, и опора. Жизнь то и дело устраивает ей ситуацию "укрощения строптивой". В первом акте она проигрывает в битве с ним дочь ("у меня чувство, будто я продала свою лучшую картину"), во втором — ей не удается выиграть "Оскар", в третьем — ее притихшая героиня играет философию смирения и прощения: все перетерпеть, и понять, что другой жизни не будет, и смириться с горечью унижения. Три встречи Мужчины и Женщины, три нешуточных раунда: их реплики, их перепалки блестят и сверкают, будто фейерверк, но за ними вечная коррида мужчины и женщины, битва, где победитель не получает ничего. Два больших актера ведут эту битву с комедийным блеском — но не становятся при этом узниками саймоновского диалога. Их тайные мелодии — драматичнее: в них можно различить и осеннюю усталость — кажется, все "осенние скрипки" и "осенние марафоны" дают о себе знать, и мужество приятия той судьбы, которая сложилась не по твоему сценарию. Алиса Фрейндлих играет три вариации женских катастроф, и каждый раз — это блистательное пособие на тему "Как выжить в душевных катастрофах". Даже когда ее женское сердце терпит поражение, она не покидает поле боя: более того, она выходит на авансцену, и ее лицо в эти моменты — душевное сияние вперемешку с сердечной болью — лучшее, что есть в этом спектакле. Воздушная тонкость техники: три профиля женской души показала она нам, и какая поразительная изобретательность, разнообразие интонаций и жестов! Гениальная краткость рисунка и меткость иронии... Виртуозное, музыкальное чередование вспышек гнева и мудрой тишины... смятения и умения отступить ("будь поласковей сегодня, я так несчастна"). "Калифорнийская сюита" — пример того, как крупная актерская личность оставляет свою печать на сцене: как она добывает художественную победу там, где, казалось бы, в ходу совсем другие козыри. Как она одним присутствием на сцене страхует спектакль от пошлости и двусмысленности, с которыми, как ни крути, связаны законы коммерческого театра.
Невозможно забыть финальную сцену в исполнении Фрейндлих: как она сидит на краешке кровати с телефонной трубкой в руке, и с какой печальной нежностью говорит дочери через всю Америку: "Солнышко, эта авиакомпания потеряла весь мой багаж". Подумалось: вот два замечательных и больших актера — словно путешественники без багажа (крупной режиссуры, больших пьес и настоящих ролей) — очутились, словно после авиакатастрофы, в "карточном домике" американской пьесы (не лучшей, на которую способна Америка). При них только колоссальный опыт мастерства и сияние артистизма да еще театральная судьба и сыгранные роли за спиной отбрасывают глубокие тени. Это, как оказалось, багаж внушительный, способный превратить "двойной виски со льдом" в благородное театральное вино.
автор Скорочкина О.
"Невское время" 13.04.1999 г.
