Дуэт для нищих богачей
По весне Большой драматический театр устроил на набережной Фонтанки "маленький Бродвей". Совершенно очевидно: "Калифорнийская сюита" Н. Саймона в исполнении Алисы Фрейндлих и Олега Басилашвили обречена на зрительскую любовь и успех. Это — неотвратимо. И прекрасно! Очаровательный бродвейский шлягер — его так не хватало в суровом петербургском климате! Его не хватало на театральной карте самого Большого драматического театра. Премьеры этого сезона — и сумрачный, северный Стриндберг на Малой сцене, и оперно-трагический "Борис Годунов" на Большой спектакли замечательные и талантливые. Но их драматическое напряжение требовало разрядки, а афиша БДТ — контрастного оттенка. Хорошо, что товстоноговский театр, не считаясь с академическим саном и почтенным своим возрастом, позволил себе роскошь быть легкомысленным. Спектакль, обладающий вроде бы всеми мыслимыми чертами чисто коммерческого зрелища, сочиненного "на потеху" в дар желающей развлечься — и более ничего! — публике, оставил впечатление художественного события наперекор всему. Прежде всего наперекор пьесе. Поставщик бродвейских шлягеров, неутомимый и плодовитый Нил Саймон обычно предоставляет театрам и актерам "поле чудес", упоительный шанс приложения игровых сил, но уж никак не шанс сотворить нечто высокохудожественное. Это — не его территория в искусстве, он этим не занимается. Жизнь в его пьесах, человеческие отношения, чувства упакованы в безукоризненную, ослепительную товарную форму ни на что не претендующей комедии. Он знает законы хорошо сделанной пьесы, строит сюжет как искусный интриган, с безукоризненным математическим расчетом взвешивает на своих драматургических весах мелодраму, лирику, иронию, сарказм. Он смешивает все это в гремучем коктейле, приправляет двусмысленными остроумными репликами (которые сыпятся у него как козыри — просто сплошная козырная карта!) — и театральное кушанье готово. Интеллектуалов и гурманов просьба не беспокоиться: Саймон пишет для широкой публики всех континентов, желающей бесхлопотно и со вкусом провести субботний вечер. Вот и петербургский театрал, пришедший в Большой драматический, вполне может почувствовать себя где-нибудь "где нас нет" — ну, скажем, в солнечной Калифорнии. Но стоило в этих безжизненно-пластмассовых декорациях калифорнийского рая появиться им — Мужчине и Женщине — "Привет"!, — "Привет!" — как все на сцене ожило... Потому что мужчину играет Олег Басилашвили, а женщину — Алиса Фрейндлих, знающие, к счастью, силу и секреты истинного драматического искусства, способного распускать цветы и на неживой почве, сказать и открыть в немногом многое. В "Калифорнийской сюите", вполне возможно, что и безотчетно, сплелось слишком многое из их артистической судьбы: это "многое", эти тайные отзвуки и рифмы образуют секрет этого спектакля. Разумеется, музыкальное название пьесы не может не вызвать у петербургского театрала в памяти сценическую легенду Фрейндлих — "Варшавскую мелодию", сыгранную совсем в другую эпоху: горький привкус той мелодии, кажется, остался на губах у героини. Что с того, что ее зовут не Гелена и она не полька, а американка? В этом спектакле Алиса Фрейндлих вообще меняет имена, как перчатки — она играет мини-истории трех разных женщин, но за сменой масок, ритмов, очертаний, характеров — в сущности, одна женская история, квинтэссенция, горчайший и нежнейший экстракт женской души, в которой, как в драгоценном вине, настояно столько дорогих ароматов — от душевного сияния до последнего отчаяния!.. Этот спектакль не может не напомнить о "Последнем пылком влюбленном" — артистическом дуэте А. Фрейндлих с В. Стржельчиком: они тоже играли там три истории, и Алиса Фрейндлих приводила своего партнера, а также зрителей в восторг блистательной и головокружительной сменой женских масок.
И уж, конечно, последний акт "Калифорнийской сюиты" для Олега Басилашвили в каком-то смысле продолжение его легендарного "Осеннего марафона". Только теперь его постаревший Бузыкин — американский гражданин, доведший ситуацию до предела: его жена и случайная любовница "уложены" Саймоном в одну кровать. Держись, горестный "марафонец"! Таких препятствий ты еще не преодолевал!.. Как только Фрейндлих появилась на сцене и заказала по телефону двойной виски со льдом — за стальной выправкой и серебристым ироничным холодком ее героини скрывалось столько драматического нешуточного напряжения, что было понятно: быть душевным бурям и быть беде. Так оно и оказалось, три миниспектакля — три встречи Мужчины и Женщины, три сцены душевных битв. Их герои каждый раз сходятся перед лицом неминуемой катастрофы. Неважно, что эти катастрофы поданы драматургом на комических репризах. Их сжигают страсти вовсе нешуточные.
Главный полководец и главный солдат в этих битвах — героиня Алисы Фрейндлих. Ее партия здесь ведущая, Олег Басилашвили, как сказали бы в балете, ведет свою партию на "поддержках": он — поле ее сражения, и оппонент, и опора. Жизнь то и дело устраивает ей ситуацию "укрощения строптивой". В первом акте она проигрывает в битве с ним дочь ("у меня чувство, будто я продала свою лучшую картину"), во втором — ей не удается выиграть "Оскар", в третьем — ее притихшая героиня играет философию смирения и прощения: все перетерпеть, и понять, что другой жизни не будет, и смириться с горечью унижения. Три встречи Мужчины и Женщины, три нешуточных раунда: их реплики, их перепалки блестят и сверкают, будто фейерверк, но за ними вечная коррида мужчины и женщины, битва, где победитель не получает ничего. Два больших актера ведут эту битву с комедийным блеском — но не становятся при этом узниками саймоновского диалога. Их тайные мелодии — драматичнее: в них можно различить и осеннюю усталость — кажется, все "осенние скрипки" и "осенние марафоны" дают о себе знать, и мужество приятия той судьбы, которая сложилась не по твоему сценарию. Алиса Фрейндлих играет три вариации женских катастроф, и каждый раз — это блистательное пособие на тему "Как выжить в душевных катастрофах". Даже когда ее женское сердце терпит поражение, она не покидает поле боя: более того, она выходит на авансцену, и ее лицо в эти моменты — душевное сияние вперемешку с сердечной болью — лучшее, что есть в этом спектакле. Воздушная тонкость техники: три профиля женской души показала она нам, и какая поразительная изобретательность, разнообразие интонаций и жестов! Гениальная краткость рисунка и меткость иронии... Виртуозное, музыкальное чередование вспышек гнева и мудрой тишины... смятения и умения отступить ("будь поласковей сегодня, я так несчастна"). "Калифорнийская сюита" — пример того, как крупная актерская личность оставляет свою печать на сцене: как она добывает художественную победу там, где, казалось бы, в ходу совсем другие козыри. Как она одним присутствием на сцене страхует спектакль от пошлости и двусмысленности, с которыми, как ни крути, связаны законы коммерческого театра.
Невозможно забыть финальную сцену в исполнении Фрейндлих: как она сидит на краешке кровати с телефонной трубкой в руке, и с какой печальной нежностью говорит дочери через всю Америку: "Солнышко, эта авиакомпания потеряла весь мой багаж". Подумалось: вот два замечательных и больших актера — словно путешественники без багажа (крупной режиссуры, больших пьес и настоящих ролей) — очутились, словно после авиакатастрофы, в "карточном домике" американской пьесы (не лучшей, на которую способна Америка). При них только колоссальный опыт мастерства и сияние артистизма да еще театральная судьба и сыгранные роли за спиной отбрасывают глубокие тени. Это, как оказалось, багаж внушительный, способный превратить "двойной виски со льдом" в благородное театральное вино.
автор Скорочкина О.
"Невское время" 13.04.1999 г.
