Детальное описание алкоголь лицензия на нашем сайте. Офисные таблички Москва изготовление офисных табличек услуги и сервисы в Москве.
Алиса и Бруно Фрейндлих: Шекспир между нами
«Двенадцатую ночь» (кстати, не единственную в городе) в Большом драматическом театре имени Товстоногова в постановке Григория Дитятковского ожидали с исключительным нетерпением. Еще летом на эту шекспировскую комедию разве что ставки не делали, как на ипподроме: хороша ли она будет или так себе? А все потому, что ее режиссеру -Григорию Дитятковскому — прочили место художественного руководителя этого театра. А когда спектакль все же вышел в свет, театральные сплетники чуть ли не с удовлетворением вздохнули: мол, не шедевр. Да и Дитятковскому место это, похоже, так и не досталось. Короче, интрига сошла на нет, и на первый план вышел сам спектакль.
Эта премьера Большого драматического уже несколько месяцев остается самым популярным зрелищем в городе. И в первую очередь благодаря Алисе Фрейндлих. Актриса, не балующая поклонников новыми ролями уже четыре года, на этот раз удивила всех: она сыграла мужскую роль — шута Фесте. Это такой незаметный мужичок в задрипанной серой шинельке, с туристским рюкзачком за плечами и неизменным посохом в виде табуретки-треноги в руке. Старый он, усталый и мудрый. Никаких шуток, веселья, острот от него не дождешься. Фесте приходит, помогает (в основном, морально) как может героям, запутавшимся в любовных интригах. И, убедившись, что народ разобрался, что к чему: кто — брат, кто — сестра, кто — любовник, а кто — не у дел — уходит восвояси. Так же незаметно, как и пришел. У них, у шутов работа такая — улаживать неурядицы: где советом, где прибауткой. Для Фрейндлих режиссер придумал трогательные баллады: она поет шекспировские стихи в переводе Давида Самойлова. И не поверите, публика в зале утирает слезы. И вы тоже, если окажетесь в зале, зарыдаете в три ручья.
Готова поспорить, что даже испытаете тот самый катарсис, о котором все говорят, но с которым никто толком не знаком. Говорят, что именно в нем — в этом удивительном чувстве духовного очищения — и заключается смысл театра. Правда, считается, что испытать его можно только на трагедии, а комедия -жанр низкий, в нем не до катарсиса. Но, когда Фрейндлих в финале спектакля запоет: «Приходи, смерть, приходи, я тебя не боюсь», — обещаю, что и вы испытаете это редкое чувство, которое актрисе удается пробудить в публике каким-то волшебным способом. Может быть, это происходит потому что великий Бруно Фрейндлих, ее отец, исполнял эту же роль в знаменитом советском фильме Яна Фрида.
Не верьте театральным снобам, которые говорят, что скучно и не смешно. Да, это трогательная и грустная комедия. Но Шекспира ведь тоже можно поставить по-человечески: понятно и просто. До слез.
