Beko что такое beko beko-technika.ru.

Алиса Фрейндлих: «Чем больше люди ждут от тебя, тем больше это обязывает быть на уровне»

В Санкт-Петербурге — долгожданная премьера. Аписа Фрейндлих преподнесла зрителям один из самых экстравагантных театральных сюрпризов последнего времени, сыграв шута в “Двенадцатой ночи” Уильяма Шекспира на сцене БДТ.

 Она пригласила меня в гримерку. Мы говорили полтора часа. Это было не просто интервью, а одна из самых удивительных бесед в моей жизни. И не только профессиональной. Алиса Фрейндлих открыла портсигар, выкурила пять сигарет и рассказала то, что посчитала нужным, о своей жизни.

 

 ELLE: Вам удалось в наше время, когда многие известные актеры, как говорится, “пошли по пятаку”, сохранить и даже упрочить свой особый статус. Вы вызываете всеобщее уважение тем, что не размениваете себя. У Вас есть особый секрет?

 Алиса Фрейндлих: Никаких секретов нет. Я просто знаю, что если Бог мне что-то дал и на что-то обязал в этой жизни, то я должна к этому относиться экономно. Не в смысле экономить и беречь себя на сцене, нет, ни в коем случае. Там как раз нужно работать на полную катушку. И когда ты не щадишь себя на сцене, то устанавливается особый контакт со зрителем и ты получаешь заряд из зала, который восполняет твои затраты. Но я уже как-то говорила о том, что существует так называемый “эмоциональный бункер” — из него ты черпаешь силы и для творчества, и для жизни. Источник един. Поэтому позволить себе быть расточительной в обычной жизни я не могу. Иначе силы иссякнут и придется “ехать на автопилоте” ­- вот чего боюсь. Возможности ведь не бесконечны... Чувствую, что внутренняя сосредоточенность требует все больших и больших усилий. Наверное, потому что идет время, силы ускользают... Когда в топке дрова все прогорели и остались только угли, в нее нужно же все время подбрасывать топливо, чтобы огонь не иссякал, правда? А дров все меньше, поленница все короче...

 ELLE: Что бы Вы ни сделали — публика все равно будет Вас обожать.

 А.Ф.: (С возмущенueм) Но ведь это бессовестно так считать! Зрители чего-то ждут. И я не имею права обмануть их ожидания. Чем больше люди ждут от тебя, тем больше это тебя обязывает быть на уровне.

 ELLE:  Вы всегда очень много играли, работали. А как Вы выстраивали свою женскую судьбу?

 А.Ф.: Я никогда ничего не выстраивала. Судьба сама складывалась. У меня был замечательный муж, соратник и союзник. Мы вместе создавали театр. Он меня совершенно не отстранял от этого строительства, и мы, как говорится, двигались в общем танце. И никакие мужские амбиции никогда в нем не присутствовали. До той поры, пока...

 ELLE:  Мы говорим  о замечательном актере и режиссере Игоре Петровиче Владимирове, с которым Вы вместе создали один из самых успешных питерских театров — театр Ленсовета. И в Москве до сих пор ходят легенды о паломничестве на Ваши гастрольные спектакли. Но Вы расстались с Владимировым.

 А.Ф.:Амбиций не было до той поры, пока их в нем не взрастила критика. Простой пример. На гастролях в Москве вышла статья под заголовком “Театр одной актрисы”. Можете себе представить, какой это был для него удар? Это, конечно, забросило вирус в наши отношения и понесло за собой разрушение. Оно шло медленно, постепенно. Но поселился этот отвратительный микроб, от которого уже было не избавиться. Игорь Петрович сразу набрал курс в театральном институте и начал выращивать, как бы точнее сказать...

  ELLE :Новую Фрейндлих?

 А.Ф.: Возможно. Это не значит, что я перестала ему быть нужна. Но отношения стали совсем иными. Знаете, это как склеенная чашка. Битая, но тщательно склеенная. И что удивительно — при этом была любовь, абсолютное творческое единодушие. Поэтому мне было непросто, когда мы все-таки разошлись. Мы перестали быть мужем и женой, но еще пять лет продолжали вместе работать. Когда стала складываться моя личная судьба, то на него это обстоятельство не могло не произвести впечатления. Мне стало трудно в театре, и я его покинула. Но я продолжала нежно любить Игоря Петровича все годы. И сейчас, когда его уже нет, самая главная память моей жизни — ­это время, которое мы прожили вместе. Мне непросто было потом строить свою личную жизнь. У меня все время присутствовал момент сравнения. Планка была слишком высокой.

 ELLE: Но Вы все-таки вышли замуж?

 А.Ф.: Мой второй муж был очень одарен­ным человеком. По профессии — актер, но у него был талант художника, и он развивал себя именно в этом направле­нии. Он не мог себя здесь реализовать. Это были 80-е годы. Он уехал за рубеж, и там у него все сложилось хорошо. У него своя мастерская.

 ELLE:  У Вашей дочери Вари — прекрасная семья. Двое замечательных детей. Вам бы хотелось, чтобы она продолжала заниматься своей актерской профессией? 

А.Ф. Да, я этого хочу. По двум причинам. Я чувствую, как она тоскует. Сейчас  дети уже немного подросли, и ей хочется реализовать себя. И второе. Я убеждена, что дети должны гордиться своими родителями. А чем  они могут гордиться? Тем. Что мама хорошо печет пироги? Детей воспитывают не назиданием, а собственным  примером. Я расскажу вам историю. Сейчас Варя играет небольшую роль в нашем спектакле «Калифорнийская сюита». И Никита пошел смотреть третий акт, в котором занята мама.  Он отсмотрел  почти до конца. На последних минутах выскочил из зала и без куртки вылетел  из театра. Добежал до метро,  купил розу и, запыхавшийся, на аплодисментах преподнес ее Варе. Его это пробило -  мама на сцене. Он был горд! А когда по телевизору показывают сериал, в котором занята мама. Он велит всем по дому  разве что не на цыпочках ходить. Он гордится отцом,  который занимается важным делом. Но он хочет гордиться и мамой. Для ребенка важен статус матери. Ее внедомашняя жизнь. 

ELLE: Варя Вас редко видела дома - так много Вы работали. И, по ее словам, почти  не заметила. Что родители развелись.

 А.Ф.: Ей было 10 лет. Очень ранимый возраст. Она была больше привязана к своей няньке-сибирячке — тоже Варе. И страшно  рыдала, когда та от нас уходила.  Кричала на всю лестницу: «Варя, Варя, не уходи!». И именно потому, что родителей она  видела очень мало, ей казалось,  что с уходом этой женщины она останется совсем одна.

 ELLE: У Вас с Варей очень трогательные отношения.

 А.Ф.: Мы всегда были подружками. И я  всегда  старалась ей помочь,  посоветовать. Но все дети так устроены -  они никогда  не слушают своих  родителей. Я даже  проводила эксперимент. Советовала что-то -  она дико сопротивлялась. Тогда я  подговаривала своих  друзей: «Скажите Варьке то-то и то-то». Их она слушалась! Дети до всего должны дойти сами, и совет  постороннего человека кажется им собственным выбором. Это нормально. А я  что, слушалась советов своей мамы? Я гораздо больше прислушивалась к советам своей творческой матери, актрисы М.А. Призван-Соколовой,  с которой  очень дружила. Я очень любила дружить  с людьми, которые были много старше меня. И, может быть, не случайно  влюбилась в Игоря Петровича,  который был старше меня на 16 лет.

 ELLE: Ваш второй супруг был моложе Вас.

 А.Ф.: Да. Кстати, в каком-то журнале я прочитала о том, что так вообще устроена человеческая  природа: в первой  трети   своей жизни  ты нуждаешься в человеке, который старше, во второй -   в человеке, который моложе. И только в последней трети у тебя появляется необходимость в ровеснике. То есть сначала ты получа­ешь, потом отдаешь и, наконец, обрета­ешь покой и гармонию. Но так, конечно, бывает не всегда. Я сейчас живу одна.

 ELLE: Но это условное одиночество. Сразу видно, что Варя, дети, ее супруг, Вы — это одна большая семья.

 А.Ф.: Конечно, мое одиночество условно. Моя семья — это семья моей дочери. Но я говорю о бытовом одиночестве, и тут возникают проблемы. Например, я всегда водила машину. У меня права с 1978 года. Сначала я отдала с удовольст­вием руль в руки своего мужа. Потом я поводила-поводила немножечко, когда мы разошлись, и отдала руль в руки Варьки. Я боюсь улицы. Хотя всегда во­дила аккуратненько.

 ELLE:  Вы — женщина, которая спокойно отдаст руль?

 А.Ф. Отдам, отдам. Я из породы ведомых, а не ведущих. Сейчас улица стала такая ху­лиганская! При моей дисциплинирован­ности за рулем я не впишусь в современ­ное движение. Но это и есть тот момент, когда я говорю себе: “Эх, был бы мужик рядом, было бы проще!” Или, например, когда перегорела лампочка под са­мым потолком. Но, согласитесь, нельзя низводить лучшую половину человече­ства до такого статуса.

 ELLE: Интересно, Вы когда-нибудь вели жизнь звезды — шикарную?

 А.Ф.: Шикарную — никогда. Я старалась следить за собой, потому что понимала: моя внешность — мой инструмент. И я должна за ним следить. Но ничего ши­карного, роскошного никогда не было.

 ELLE :Вы даже курите шикарно!

 А.Ф.:И очень часто за это получала. Из-за этой пагу6ной привычки петь перестала. Я очень поздно начала курить. Смерть мо­ей мамы совпала с выпуском спектакля, в котором я должна была курить. С этого началось мое курение. Мне было 36 лет.

 ELLE: Для Вас важно то, что называется “гардеробом”?

 А.Ф.: Да, конечно. У Владимирова был безупречный вкус. Он сам безукоризнен­но выглядел и ждал этого от меня.

 ELLE: Он вообще был очень красивый. Именно так, наверное, и выглядит мужчина в женских мечтах.

 А.Ф.: На заре наших отношений он мне сказал: “Твой стиль — гамен, мальчишка­-сорванец. И не меняй его никогда”. И я следовала его совету всю жизнь. Я даже стесняюсь того, что вы называете шикар­ным.  У меня есть, например, шубка норковая. Но я редко ее ношу. Она чаще в шкафу висит и кормит моль. Предпочи­таю спортивную удобную куртку. Украше­ния люблю. Но часто просто забываю, что купила новые серьги. Так они и лежат.

 ELLE: Как правило, все женщины недовольны своей внешностью. А Вы себя любили?

 А.Ф.: Нет, не любила. Меня огорчала не­правильная скульптура моего лица, как говорили операторы в кино. Те, которые относились ко мне с нежностью, пытались что-то исправить с помощью света и прочих ухищрений, но не всем охота возиться. В кино существуют стереотипы. Есть нормы, которым я никогда не соответствовала. И я сама себе не особенно нравилась. У меня не было претензий к фигуре. Я всегда была тоненькой, стройной. Мой вес всю жизнь крутился вокруг 50 кг плюс-минус 3 кг. Без всяких диет. Я ху­дела от нервных затрат, например, перед премьерой.

 ELLE: Сейчас в России все увлечены всевозможными системами омоложения. Как Вы к этому относитесь?

 А.Ф.: Появились возможности. Почему бы ими не воспользоваться? Я не вижу в этом ничего дурного. Во все времена женщине хотелось выглядеть моложе — нормальная естественная потребность. Даже когда этих возможностей не было, я всегда старалась разузнать, что можно де­лать с лицом, чтобы оно оставалось в хорошей форме. Мне это было нужно в первую очередь для профессии. Я никогда не жалела денег на хорошие кремы. Мне, правда, не хватало дисциплинированности, времени, чтобы делать какие-то курсы масок. Но, например, я очень давно выяснила у одной гримерши, что это ошибка — не мыть лицо с мытом. Ошибка! Нужно просто иметь хорошее мыто. И мыть лицо горячей водой с мылом до хруста. Потом — холодной сполоснуть и нанести крем. Я так всю жизнь смываю грим. Сейчас появились замечательные щадящие мыльца, а раньше я покупала мыло “Детское”.

 ELLE: У Вас существовал страх возраста?

 А.Ф.:Мне кажется, что я держалась долго. Только после 60 у меня появилось ощущение, что я начала быстренько стареть. Особенной паники у меня не было. Но я все поняла, когда стали приходить сценарии с ролями бабушек. Что в такой ситуации делать? Наверное, перекраивать себя не стоит. Но отслеживать этот процесс необходимо. Стараться, по крайней мере. Не скрою, приятно, когда говорят: “Как вы молодо выглядите!”

 ELLE:  Вы играете в спектакле “Двенадцатая ночь” роль шута...

 А.Ф.: ...такое существо, которое ни женского рода, ни мужского. Но присутствуют в нем оба этих начала. Это, безуслов­но, эксперимент и для меня, и для театра.  Получится -  хорошо.  Не получится... Ну и что ж. Как говорится, мордой об стол.

 ELLE: Чего Вы боитесь в жизни?

 А.Ф.: Варька, ее семья, дети, чтобы все было нормально,  чтобы дети не болели -  вот  средоточие моих страхов. А чего мне еще  бояться? Жизнь моя в театре почти  прожита. У меня нет чувства досады, что  что-то не сыграла. Да,  могла бы сыграть еще какие-то роли. Зато другие сыграла.  Как говорится, нельзя объять необъятное.  Я, конечно,  всегда старалась не топтаться  на  месте, что-то делать во время моих простоев в театре. Я сделала поэтический  спектакль «Гори, гори, моя звезда».  Это  потребовало  погружения в обширный  литературный материал. Поработала с Р.Г.Виктюком в спектакле «Осенние скрипки». С этими работами и с «Калифорниской сюитой» мы объехали полмира. Это  тоже потребовало  сил, времени. А в БДТ  я не так уж много получала интересных  предложений. Но на это есть объективные причины: после смерти Г.А.Товстоногова прошло уже почти 14 лет, а театр  не может найти ему достойной замены — опять  же высока точка отсчета. Но мне грех жаловаться  -  лучшие годы  моей жизни,  с 30 до 50, отданы Ленсовету.

 ELLE: Что Вас радует?

 А.Ф.: хорошая репетиция. Удачный спектакль. Мои малыши. Вот котенок у меня появился. Который грызет меня так, что я, видите, вся вы ранках.

 ELLE: Вы сказали, что всегда спокойно могли «отдать руль». Это позиция  не просто сильной женщины. А очень сильной.  Какой Вы сами себя ощущаете? А.Ф.:Неровной - в чем-то слабой, в чем-то  сильной. Но иногда я сама удивляюсь себе в определенных ситуациях. Например,  в своей жизни я делала столько кульбитов, переворотов и ни разу не сломала ни одной косточки! А тут вдруг  съехала с горки и упала на собственную ногу. И  когда я поднялась и посмотрела на нее, то увидела, что моя нога повернута пяткой  вперед. Я сразу поняла, что нога сломана, потому что услышала хруст.  Но то, что пятка смотрит вперед,  повергло меня  в такой шок, что я взяла  свою ногу и  с таким же хрустом вернула ее на место.  Потом врач сказал, что это спасло ногу.  Я замечала за собой, что в экстремальных моментах  могу проявить себя как  действительно сильная женщина. Однажды  с Варей мы очень поздно шли из  гостей, от страха держась друг за друга. Вдруг нас  догоняет  подвыпившая компания, и какой-то парень поддает Варьке под попочку. И идет дальше. Что делаю я, даже не успев подумать? Я со всей силы бью его кулаком по спине. Он оборачивается, и я чувствую, что сейчас будет если не в нож, то уж в морду точно. Какая сила во мне  взыграла? Я посмотрела ему в глаза свинцовым взглядом и тихо сказала: «Идешь — и иди». Он повернулся и пошел прочь.

© 2007-2024 Алиса Фрейндлих.Ру.
Использование материалов сайта запрещено без разрешения правообладателей.