Печать и нанесение логотипа на пластике печать на пластике.
Ах, Алиса!…
...как бы нам встретиться? Такой вопрос вслед за музыкантами бывшего квартета "Секрет" повторяют журналисты, режиссеры, поклонники. Все хотят встретиться, поговорить, поработать вместе — да что там! — просто побыть рядом с этой удивительной женщиной-актрисой.
Алиса Фрейндлих. Это низкий и теплый голос, который уверяет, что "у природы нет плохой погоды", это невероятный аристократизм в сочетании с простотой и абсолютной выдержкой; это мама Варечки (дочь давно взрослая и сама уже мама, но для Алисы Бруновны она по-прежнему "Варечка"). Это, в конце концов, женщина, которая долгие годы легко управлялась с автомобилем и так же легко рассталась с ним ("Невозможно стало ездить — просто страшно!").
В конце концов, она народная артистка СССР, лауреат множества премий, одна из которых ей присуждена коллегами по театральному делу — "За честь и достоинство". И она — актриса легендарного БДТ, в составе труппы которого две недели провела в нашем городе на гастролях.
Алиса... Велико искушение спросить, знает ли она, что делается по ту сторону зеркала, в Стране чудес.
- Больше половины материалов обо мне так или иначе связаны с Зазеркальем или Страной чудес. Всем нравится эта книжка, а Алис у нас не так уж много. Но когда меня называли этим именем, эта сказка не была даже переведена на русский язык.
- И все же, актерская жизнь — это волшебная Страна чудес или Зазеркалье, эфемерное отражение реальной жизни, как по-вашему?
- А знаете, именно этот вопрос мне никогда не задавали. Безусловно, это страна фантазии и воображения. В театре без воображения делать нечего ни актеру, ни режиссеру. И даже зрителю. Лишенный воображения зритель приходит, смотрит сюжет и уходит, проглотив только фабулу. Зритель с воображением уносит нечто большее — спектакль будит в нем какие-то рифмы с самим собой, ассоциации.
Сомерсет Моэм написал абсолютно гениальную повесть "Театр" — исповедь актрисы, давно и талантливо играющей на английской сцене. Как говорится, "закрыл тему". Его героиня Джулия столь полно и откровенно рассказала обо всем том, что обычно очень хотят узнать у знаменитостей интервьюеры (и что, как правило, остается "за кадром", уступая место официально-красивой легенде), что так и хочется цитировать и пересказывать. У Джулии есть взрослый сын, который однажды сразил ее откровением о том, что он, оказывается, боится заглянуть к ней в комнату, когда она там одна. Боится, что комната окажется пустой. Его талантливая мать-актриса играет жизнь и живет, как играет — всегда в образе. Вне игры ее просто нет.
Хотя в приватной жизни я себя просто "выключаю" как актрису. Это мне, в общем, удается. Но если я работаю над ролью, над каким-то персонажем, то, естественно, он во мне живет и в частной жизни. Потому что прекращать работу нельзя — оборвется ниточка, и потом надо будет снова нащупывать, где же эти педали, на которые нужно нажимать. Дочка моя как-то говорила: "Мама, ты перед премьерой — как утюжок: тебя тронешь — ты шипишь!"
Дело в том, что с момента первого знакомства с пьесой где-то там, в подсознании, все время существуют эти взаимоотношения: с персонажем, с партнерами, с режиссером. Все время происходит какой-то диалог, даже во сне. И, кстати, я замечала, что очень часто какие-то находки происходят именно во сне.
- Но это, должно быть, мучительно?
- Ну, как вам сказать. Мучительно, может быть. Иногда хочется от этого отдохнуть. Но если цепь разомкнуть, перестанет ток бежать. И где-то какие-то белые места останутся. Поэтому мне кажется, что не нужно прерывать это состояние. Когда актер репетирует, он находится в том самом тонусе, который необходим для творчества. Конечно, постоянно находиться в таком состоянии, наверное, опасно. Поэтому актеры часто и получают инфаркты в самый разгар своей творческой силы.
Алиса Бруновна прекрасно выглядит, сохраняя достоинство своего возраста. Сидя практически рядом с нею, на расстоянии вытянутой руки, убеждаешься, что эта женщина не заискивает со временем, не пытается его обмануть. Неизбежный между двумя женщинами, кем бы они ни были, разговор о способах сохранить фигуру актриса поддерживает, одновременно угощая чем-то очень вкусным, сладким и даже на вид необычайно калорийным.
- Я тоже стараюсь похудеть, и мне тоже это плохо удается: я так люблю все печеное и сладкое, что стараюсь по возможности даже не смотреть в сторону этого добра, — говорит она, с удовольствием слизывая с ложечки взбитые сливки. И радуется, прямо как ее непоследовательная тезка из Страны чудес. — Как вкусно!
Вся такая приветливая, спокойная, "положительная", не сыгравшая, кажется, ни одной отрицательной роли, Фрейндлих и леди Макбет — как это получилось?
- Было немножечко и отрицательных. В основном, в комедиях. Была такая милиционерша Филаретова в спектакле "Спешите делать добро" по пьесе М.Рощина. Я ее когда играла, все вспоминала ту тетку из Управления культуры, которая, принимая спектакль "Люди и страсти", сказала мне: "А не могли бы вы играть королеву Антуанетту похуже, чтобы зал ее не жалел? Нельзя жалеть королеву, которую казнит революция, что это такое!"
- Дело в том, что ваша леди Макбет — какая-то совсем не злодейка, ее тоже жалко.
- Жалко. Когда мне режиссер спектакля Тимур Нодарович Чхеидзе предложил сыграть эту роль, я так безумно удивилась! Как, какой стороной моего существа я должна сыграть эту роль? Он говорит: "Любовью, только любовью!" Потому что любовь преобразует человека, причем она может из него сделать и ангела, и дьявола. И за это следует расплата. Человек, не умеющий чувствовать, и раскаяния не почувствует. А если он способен на любовь, если любовь увела его в сторону какой-то дьяволианы (что очень часто в жизни бывает), то он принимает расплату как должное. Только грех и покаяние — только так можно было ее сыграть.
Почетный гражданин Санкт-Петербурга, обладательница неофициального звания "Солнечная актриса", присвоенного ей поклонниками, Алиса Фрейндлих жалеет только о том, что жизнь так коротка. Так многого не успела попробовать: сыграть Офелию, побыть педагогом.
- Я очень много знаю про эту профессию, могла бы учить ремеслу. Но как представлю, что для этого нужно оставить театр! Нет, совмещать невозможно — это большое заблуждение. И вот это мое ощущение — я еще не насытилась пребыванием на сцене — не дает мне уйти в педагоги. А жаль!
