Печать и нанесение логотипа на пластике печать на пластике. https://niar-vision.ru топ 10 детская офтальмология в рязани.
Ах, Алиса!…
...как бы нам встретиться? Такой вопрос вслед за музыкантами бывшего квартета "Секрет" повторяют журналисты, режиссеры, поклонники. Все хотят встретиться, поговорить, поработать вместе — да что там! — просто побыть рядом с этой удивительной женщиной-актрисой.
Алиса Фрейндлих. Это низкий и теплый голос, который уверяет, что "у природы нет плохой погоды", это невероятный аристократизм в сочетании с простотой и абсолютной выдержкой; это мама Варечки (дочь давно взрослая и сама уже мама, но для Алисы Бруновны она по-прежнему "Варечка"). Это, в конце концов, женщина, которая долгие годы легко управлялась с автомобилем и так же легко рассталась с ним ("Невозможно стало ездить — просто страшно!").
В конце концов, она народная артистка СССР, лауреат множества премий, одна из которых ей присуждена коллегами по театральному делу — "За честь и достоинство". И она — актриса легендарного БДТ, в составе труппы которого две недели провела в нашем городе на гастролях.
Алиса... Велико искушение спросить, знает ли она, что делается по ту сторону зеркала, в Стране чудес.
- Больше половины материалов обо мне так или иначе связаны с Зазеркальем или Страной чудес. Всем нравится эта книжка, а Алис у нас не так уж много. Но когда меня называли этим именем, эта сказка не была даже переведена на русский язык.
- И все же, актерская жизнь — это волшебная Страна чудес или Зазеркалье, эфемерное отражение реальной жизни, как по-вашему?
- А знаете, именно этот вопрос мне никогда не задавали. Безусловно, это страна фантазии и воображения. В театре без воображения делать нечего ни актеру, ни режиссеру. И даже зрителю. Лишенный воображения зритель приходит, смотрит сюжет и уходит, проглотив только фабулу. Зритель с воображением уносит нечто большее — спектакль будит в нем какие-то рифмы с самим собой, ассоциации.
Сомерсет Моэм написал абсолютно гениальную повесть "Театр" — исповедь актрисы, давно и талантливо играющей на английской сцене. Как говорится, "закрыл тему". Его героиня Джулия столь полно и откровенно рассказала обо всем том, что обычно очень хотят узнать у знаменитостей интервьюеры (и что, как правило, остается "за кадром", уступая место официально-красивой легенде), что так и хочется цитировать и пересказывать. У Джулии есть взрослый сын, который однажды сразил ее откровением о том, что он, оказывается, боится заглянуть к ней в комнату, когда она там одна. Боится, что комната окажется пустой. Его талантливая мать-актриса играет жизнь и живет, как играет — всегда в образе. Вне игры ее просто нет.
Хотя в приватной жизни я себя просто "выключаю" как актрису. Это мне, в общем, удается. Но если я работаю над ролью, над каким-то персонажем, то, естественно, он во мне живет и в частной жизни. Потому что прекращать работу нельзя — оборвется ниточка, и потом надо будет снова нащупывать, где же эти педали, на которые нужно нажимать. Дочка моя как-то говорила: "Мама, ты перед премьерой — как утюжок: тебя тронешь — ты шипишь!"
Дело в том, что с момента первого знакомства с пьесой где-то там, в подсознании, все время существуют эти взаимоотношения: с персонажем, с партнерами, с режиссером. Все время происходит какой-то диалог, даже во сне. И, кстати, я замечала, что очень часто какие-то находки происходят именно во сне.
- Но это, должно быть, мучительно?
- Ну, как вам сказать. Мучительно, может быть. Иногда хочется от этого отдохнуть. Но если цепь разомкнуть, перестанет ток бежать. И где-то какие-то белые места останутся. Поэтому мне кажется, что не нужно прерывать это состояние. Когда актер репетирует, он находится в том самом тонусе, который необходим для творчества. Конечно, постоянно находиться в таком состоянии, наверное, опасно. Поэтому актеры часто и получают инфаркты в самый разгар своей творческой силы.
Алиса Бруновна прекрасно выглядит, сохраняя достоинство своего возраста. Сидя практически рядом с нею, на расстоянии вытянутой руки, убеждаешься, что эта женщина не заискивает со временем, не пытается его обмануть. Неизбежный между двумя женщинами, кем бы они ни были, разговор о способах сохранить фигуру актриса поддерживает, одновременно угощая чем-то очень вкусным, сладким и даже на вид необычайно калорийным.
- Я тоже стараюсь похудеть, и мне тоже это плохо удается: я так люблю все печеное и сладкое, что стараюсь по возможности даже не смотреть в сторону этого добра, — говорит она, с удовольствием слизывая с ложечки взбитые сливки. И радуется, прямо как ее непоследовательная тезка из Страны чудес. — Как вкусно!
Вся такая приветливая, спокойная, "положительная", не сыгравшая, кажется, ни одной отрицательной роли, Фрейндлих и леди Макбет — как это получилось?
- Было немножечко и отрицательных. В основном, в комедиях. Была такая милиционерша Филаретова в спектакле "Спешите делать добро" по пьесе М.Рощина. Я ее когда играла, все вспоминала ту тетку из Управления культуры, которая, принимая спектакль "Люди и страсти", сказала мне: "А не могли бы вы играть королеву Антуанетту похуже, чтобы зал ее не жалел? Нельзя жалеть королеву, которую казнит революция, что это такое!"
- Дело в том, что ваша леди Макбет — какая-то совсем не злодейка, ее тоже жалко.
- Жалко. Когда мне режиссер спектакля Тимур Нодарович Чхеидзе предложил сыграть эту роль, я так безумно удивилась! Как, какой стороной моего существа я должна сыграть эту роль? Он говорит: "Любовью, только любовью!" Потому что любовь преобразует человека, причем она может из него сделать и ангела, и дьявола. И за это следует расплата. Человек, не умеющий чувствовать, и раскаяния не почувствует. А если он способен на любовь, если любовь увела его в сторону какой-то дьяволианы (что очень часто в жизни бывает), то он принимает расплату как должное. Только грех и покаяние — только так можно было ее сыграть.
Почетный гражданин Санкт-Петербурга, обладательница неофициального звания "Солнечная актриса", присвоенного ей поклонниками, Алиса Фрейндлих жалеет только о том, что жизнь так коротка. Так многого не успела попробовать: сыграть Офелию, побыть педагогом.
- Я очень много знаю про эту профессию, могла бы учить ремеслу. Но как представлю, что для этого нужно оставить театр! Нет, совмещать невозможно — это большое заблуждение. И вот это мое ощущение — я еще не насытилась пребыванием на сцене — не дает мне уйти в педагоги. А жаль!
